"Следует постоянно помогать прекраснейшему руководству закона" (Legg. I 644 е – 645 а).

Относительно Государства и отдельного человека Платон полагает, что "этот последний принял бы за истину слово об этих руководящих нитях и счел бы нужным жить сообразно ему; государство же, приняв это слово от богов или же от познавшего это человека, сделает его законом как для своих внутренних отношений, так и при сношениях с остальными государствами" (645 b). "Из всех наук наиболее усовершенствует человека... наука о законах; по крайней мере, так должно быть, если правильны основные ее положения; иначе понапрасну у нас божественный и чудесный закон получил имя, близкое к разуму" (XII 957 с).

Таким образом, закон, основанный на разуме, является для Платона самой высокой категорией в его мировоззрении как относительно общественно-политической и моральной областей, так и относительно всего космического распорядка. Законы Кроноса надо применять повсюду (IV 714 а), да и сами вечные боги тоже требуют определенного закона для своего признания (Х 904 а).

Закон для Платона – абсолютен. И это в полной мере относится также и к специально художественной области. Платону особенно приятен тот художественный жанр, который в Греции так и назывался "номом", то есть законом (см. выше, стр. 73). Такую "священную песнь" он связывал с Афиной Палладой (Crat. 417 е), и "кифародический ном", особого рода художественный жанр с определенной музыкальной настройкой струн, Платон связывал с высоким моральным устроением жизни (Legg. III 700 b, IV 722 d, VII 799 e).

Весь этот терминологический и текстовой материал, относящийся к платоновскому учению о законах, чрезвычайно характерен для Платона, и со строгим применением законности в искусстве мы и выше встречались уже не раз (стр. 68).

В заключение мы заметим, что "закон" у Платона, как и все прочие его термины, можно понять только на фоне всей античной философско-эстетической терминологии. Главнейшую литературу из этой области мы указываем ниже. Из этой литературы мы особенно указали бы на работу X. Шрекенберга (1964). Она интересна тем, что связывает понятие необходимости (anagcк) с учением о рабстве и наряду с многочисленными значениями этого термина специально рассматривает "необходимость" как теологически-космологическое понятие.

13. Антиисторизм

Все предыдущие эстетические категории Платона совершенно лишены даже всякого намека на историзм. Вопрос об античном историзме, однако, является вопросом не таким простым. В основном античность действительно лишена чувства истории. Этот вечный космос, который вращается сам в себе и никуда не стремится вперед, конечно, антиисторичен. Античный антиисторизм есть прямой результат соматически понимаемого космологизма. Насколько можно судить, это отсутствие чувства истории характерно вообще для всех периодов античной мысли и, уж конечно, для эстетики.

Мы бы хотели указать только на то, что зародыши историзма и попытки мыслить исторически отнюдь не чужды античному миру, и если так называемые "логографы" являлись в конце концов только ответвлением общеэпической традиции, то попытки объяснения исторических событий не просто волей богов можно находить уже у Геродота и особенно у Фукидида.

Платон тоже дает нечто вроде исторического очерка, посвящая ему III кн. "Законов". Здесь изложение начинается с первобытных времен и доходит до времени греко-персидских войн и даже до времени самого Платона. Говорится о постепенном появлении разных искусств и ремесел; прославляется доброе старое время, когда все жанры искусства были строго разделены и не было никакого их беспорядочного смешения; а вот теперь, говорит Платон, вся художественная область пришла в состояние смятения, всем распоряжается невежественная толпа, так что требуется новое законодательство, которым Платон и занимается в этом диалоге. Поэтому сказать, что Платон абсолютно лишен всякого историзма, никак нельзя; и этот историзм даже проводится у него и в эстетике, когда он взывает к чистоте и наивности прошлых времен. Тем не менее основное эстетическое учение Платона, можно сказать, в корне лишено всякого историзма; и о нем нельзя даже и догадываться при изучении тех многочисленных эстетических категорий, которыми мы занимаемся в нашем исследовании. Вероятно, в значительной мере это же самое необходимо будет сказать и о других философах, особенно периода классики62.

14. Итог

Таким образом, свет, любовь, пластическая фигурность, символ, вечная жизнь, порождающая модель и закон – в их антиисторической интерпретации, – вот что такое платоновская эстетика, взятая в ее центральном содержании, в зависимости от характерного для платоновской эстетики соматизма.

Однако формулировать все подобного рода термины означало бы нам самим строить платоновскую эстетику на основании ее исходных пунктов. И это было бы не дурно, потому что вместо разбросанных и полубеллетристических материалов самого Платона мы могли бы получить точно продуманную логическую систему.