Но пример именно с американцами хорош еще и тем, что он показывает всеобщность тех психологических законов, которые мы с вами изучаем. Различия в культуре — только пена над ними.
Точно так же лишь пена различия в наименованиях Полководца и Руководителя.
Поэтому Наука полководца — это основа того, как нам сделать свою экономику и стать народом.
Глава 3. Руководство
Как сделать преданность и верность самой сутью взаимоотношений между работниками на наших предприятиях? Возможно ли это? Мне кажется, возможно, но сначала поговорим о народной психологии.
Итак, ясно, что договор сегодня воспринимается не так, как во времена магии, когда слово изреченное означало то, что означало. Сегодня договор — это не способ говорить, а особая бумага, оформленная со всеми необходимыми юридическими уловками. Ничто без такого оформления договором не считается, и уж совсем не может заставить кого-то действовать соответственно. Причем вовсе не обязательно, чтобы эта бумага действительно была написана. Даже если этот договор заключается устно, он все равно торчит в наших головах чем-то вроде этой бумаги.
Сегодня договор — это внешняя сила, пугающая наказаниями, договор в прошлом, скорее, внутреннее состояние верности себе и своему слову. Конечно, это идеальный случай, иначе не было бы таких понятий, как индоевропейское Рита (rta), от которого произошло русское Рота, — договор, присяга, хранимый Богом порядок или устроение.
Но мы и говорим не о юридических взаимоотношениях с деловыми партнерами или зарубежными странами. Если жизнь заставит, то будешь коварным, чтобы выжить. Науку выживания надо изучать отдельно.
Мы говорим о науке самопознания, о том, можешь ли ты верить самому себе. Хоть самому-то себе!
На самом деле это сложнейшая дисциплина, малодоступная для человека мыслящего. И сказать, что кто-то не умеет хранить договора, — это отнюдь не обидеть человека, это просто сказать, что он обычный человек.
Вопрос даже не в том, что культура наша такова, что верность договорам и верность себе не существуют в общественном сознании как ценность. Возможно, что верность пропала сейчас из числа ценностей как раз потому, что хранить ее невозможно.
А почему так трудно быть верным?
Да потому, что верность определяется имеющимися целями и, по сути, является верностью определенной цели. Это значит, что когда у тебя очень мало целей и все они выстроены в лествицу достижения одной самой большой цели, то ты ясно видишь, ради чего делаешь все дела и как достижение одной цели ведет к следующей, как ступень.
Когда целей очень много, они тоже все увязываются в огромную лествицу достижения твоей сверхцели, того, ради чего ты живешь.
Вот это очень важно понять, что как бы много ни было у тебя целей, все они на самом-то деле последовательны, все они вытекают одна из другой как необходимые шаги. Вот только мы постепенно перестаем это замечать. Их слишком много, их слишком трудно распутывать, поэтому кажется, что навалены наши цели беспорядочной кучей. И повсюду более высокие и более низкие цели перемешиваются в твоем восприятии, оказавшись рядом. Поэтому каждый раз при таком столкновении целей тебе приходится делать выбор. И тем предавать одну цель ради другой.
Если же при этом ради какой-то цели ты договорился с людьми, а завтра утром, взглянув на свое целеустроение с другой ноги, понял, что должен жить ради другого, то вместе с целью ты предал и людей, и себя.
Почему людей — понятно. А почему себя? А потому что любая имеющаяся у тебя цель — это твоя цель. Раз она однажды появилась, значит, однажды тебе открылось, что ради достижения твоей высокой цели нужно совершить и этот шаг. Не забывайте, все цели — последовательно увязаны в общую нить. И все они необходимы для чего-то. Это значит, что если не будут совершены все однажды намеченные шаги, ты никогда не станешь тем, что наметил. Следовательно, любой выбор между целями — это предательство той мечты о себе, которую ты вынашиваешь всю жизнь.
При этом разум говорит: целей так много, что от чего-то надо отказываться, чем-то жертвовать. Так что мы смиряемся с выбором между целями.
Но это неверно, потому что, если ты станешь собой, совершив только все намеченные шаги, то отказ от любого шага есть предательство себя.
Следовательно, выбор надо совершать не между двумя отдельными, но нужными целями-шагами, а между путем достижения себя, между сверхцелями, которые ты хранишь.
Почему? А потому, что если путь намечен, то без любого шага он будет неполон, даже если этот путь далеко не самый краткий. И ты изначально обрекаешь себя на поражение, если отказываешься хоть от одной цели. Путь, не пройденный хоть на один шаг, не пройден!
Но если ты выбираешь пересмотреть все свое целеустроение, то очень даже вероятно, что выяснится такая вещь: ты намечал весь свой путь еще в детстве и юности, отнюдь не умом взрослого, разумного человека. И ты совсем не думал о достижении своей самой большой цели, которая затерялась где-то в глубинах самого раннего детства.