В прошлом году я заехал к своему другу – он живет в Южной Калифорнии. Я зашел в винную лавку и захватил пару бутылок шампанского для вечеринки, которую мы собирались устроить в доме моего знакомого.

В винной лавке я заметил невысокую старую женщину-алкоголичку. Для меня не составляет никакой трудности сразу распознать алкоголика по мышечному тонусу, окраске кожи, по его позе, дыханию – даже если он не пьян. Я уверен, что если вы проведете некоторое время, наблюдая за алкоголиками и не-алкоголиками, вы обнаружите, что отличить их очень легко.

Женщина эта была маленького роста, и несмотря на то, что она выглядела как древняя старуха, я предположил, что ей лет 65. Я кивнул ей, улыбнулся и приступил к своему делу. Я хорошо знал женщину, сидевшую за кассой, мы с ней отпустили парочку шутливых замечаний друг о друге и рассмеялись. Маленькая старушка тоже рассмеялась и тоже отпустила замечание, попавшее в самую точку.

Когда я выходил из магазина, старушка повернулась ко мне и спросила: «Вы случайно не собираетесь наверх, в сторону почты?» Я ответил: «Мне будет очень приятно помочь вам подняться домой. Я подожду на улице, в машине».

Она вышла, села в машину, и мы поехали. Она сидела спереди, рядом со мной, перебирала руками и украдкой то и дело смотрела на меня. Мне было ясно, что я каким-то образом взволновал ее. Наконец, она спросила: «Почему вы пьете?»

Я едва удержался от смеха – мне настолько было понятно, что она спрашивает, почему она пьет, но использует при этом обращенную замену обозначений. Я ответил: "Ну, ялично пью, потому что мне это нравится. Я пью очень хорошие вина, и еще шампанское. Между прочим, мне не нравится вкус виски, и я вообще не пью виски; а еще я пью пиво, когда хожу на пляж, и мне жарко". А потом я сказал: "Но вы хотели мне задать совсемнеэтот вопрос. Вы хотели спросить меня: "Почему вы пьете?" Это настолько совпало с ее переживаниями, что она тут же расплакалась.

Слезы не были приятны мне, и в равной степени не были полезны ей. Я взглянул в окно и увидел прогуливающуюся поблизости собаку. Я указал на нее и воскликнул: «СМОТРИТЕ! ЭТО ВАША СОБАКА?» – только для того, чтобы остановить ее плач. Почувствовав особенную настойчивость в моем голосе, она отреагировала соответственным образом. Она посмотрела наружу, потом – в некотором замешательстве – на меня, и сказала: «У меня никогда не было собаки». Но при этом она перестала плакать, а этого я и добивался своим маневром.

Тогда я рассказал ей одну историю: "Ну, вы знаете, эта собака напомнила мне одну маленькую собачку – очень маленькую собачку – она живет в Сан-Франциско. Эта собачка считала, что никто на свете не понимает, какая она маленькая; она мне об этом рассказала – и вы знаете, эта собачка совершенноправа. Потому что так оно и есть – ее никто на свете абсолютно не понимает". Старушка опять ударилась в слезы.

Мы проехали еще немного, и она сказала: "Вы правы, весь вопрос в том, почему я пью".

«И этот вопрос тоже неправильно поставлен», – сказал я, – «всю жизнь вы задавали себе этот вопрос, и сейчас вы спрашиваете себя: „Почему я пью, зачем я пью?“ – но это остается для вас загадкой. Все спрашивают вас: „Почему вы пьете?“ И не только мне вы задали этот неправильный вопрос, вы задавали его себе уже тридцать лет – а вопрос неправильный! Все вокруг задают вам неправильный вопрос, заставляют вас обращать внимание именно на этот вопрос и сбивают вас с толку, потому что дело-то совсем не в этом».

Я свернул на дорогу, которая вела к ее дому. Она взглянула на меня, и первое, что она сказала, было: "Кто вы такой, насамомделе?" Я только улыбнулся. Тогда она сказала: «Хорошо, но вы мне скажете, какой вопрос правильный?»

«Да, я вам скажу – но с одним условием. Условие такое: когда я кончу говорить, я протяну руку и дотронусь до вашего плеча. Когда вы почувствуете, что я прикоснулся к вашему плечу, вы встанете, выйдете из машины и пойдете к себе домой, и начнете искать ответ на тот вопрос, который я вам задам. И как только вы поймете, в чем заключается этот ответ, вы позвоните мне». И я дал ей телефонный номер моего знакомого.

Она сказала: «Хорошо, я согласна». Тогда я продолжал: "Так вот, вопрос не в том, «почему вы пьете», вопрос в том (медленно), "Чтовыстанетеделать,еслиперестанетепить?"

Тотчас же изменилось ее поведение, весь ее облик. Различные переживания, одно за другим, быстро сменяясь, отобразились на ее лице. Изменилось ее дыхание, окраска кожи, поза. Это было как раз то, чего я добивался. Она никогда не задумывалась над тем, что она станет делать, если перестанет пить. Она перешла в состояние чрезвычайно глубокого транса – я позволил ей посидеть еще две-три минуты, а потом коснулся ее плеча. Она чуть приподнялась, вышла из машины, и вошла к себе домой.

Через пять минут после того, как я приехал к своему другу, раздался телефонный звонок – конечно же, звонила эта женщина. Она сказала: «Это вы, нет, правда, это вы?.. Я только хотела сказать вам, что вы сегодня спасли мне жизнь. Ведь я ехала домой, чтобы покончить с собой. Но я решила, что не могу ответить на ваш вопрос, и хочу, чтобы вы это знали.