Скачать 33.78 Кбайт
Современные психотерапевтические подходы к лечению болезней и улучшению здоровья.
Однако врач должен подчеркнуть, что некоторые пациенты живут гораздо дольше прогнозируемых сроков.
«Как вы помогаете пациентам, когда они переживают вину за то, что поделились своими чувствами по поводу смерти? Многим пациентам трудно продолжать открытые отношения, после того, как они поплакались, хотя я хочу поддерживать их и дальше».
[40]
Я не думаю, что они завершили отношения с вами, потому что поделились своим горем. Наиболее вероятно, что они смогли завершить переход от гнева и депрессии на следующую стадию этого процесса — оплакивание своего ухода и прекращение почти всех взаимоотношений. Они хотят еще раз увидеться со знакомыми и родственниками, потом с детьми, а в конце они обычно предпочитают сохранять взаимоотношения только с одним или двумя людьми, обычно своими ближайшими родственниками.
«Как должен реагировать врач, если член семьи пациента заявляет ему: «Вы относитесь к смерти холодно и равнодушно»?»
Я бы посмотрела в зеркало и спросила себя, есть ли хоть капля истины в этом высказывании. Если я не чувствую холода и равнодушия к смерти пациента и горю его семьи, я бы сочла это высказывание отражением гнева, переживаемого семьей в этой трудной ситуации. Члены семьи обычно проходят через те же самые стадии, что и пациент, и часто выражают гнев и другие эмоции по отношению к врачам и другим специалистам, особенно после внезапной, неожиданной потери. Если эти чувства неоправданны, просто примите их как выражение смятения.
«Как вы работаете с пациентами с подозрением на рак, которые отказываются от дальнейшего обследования и лечения?»
У пациента есть право отказаться от лечения. Я думаю, что вы должны прямо ему сказать, что у него может быть рак, и объяснить, какие у него есть возможности выбора, но пациент вправе принять ваше предложение или отвергнуть его.
«Почему так много врачей все еще отказывается сообщать пациентам о смертельной болезни? Меняется ли эта ситуация?»
Есть много врачей, которые испытывают дискомфорт, когда нужно сказать пациенту о том, что он серьезно болен, но эта тенденция меняется — все больше и больше врачей способны общаться со своими пациентами прямо и спокойно. Частично это объясняется тем, что большинство медицинских учебных заведений включают в свой курс заботу об умирающих пациентах.
«Что делать медицинскому персоналу с пациентом, который уже на пороге смерти, но все еще находится на стадии отрицания?»
Естественно, они должны позволить пациенту оставаться на стадии отрицания и обращаться с ним, как с любым другим пациентом. Никто не обязан проходить через эти пять стадий, хотя пациенты чувствуют себя гораздо легче, когда проходят через них.
«У моего пациента неоперабельный рак, хотя он, наверное, сможет прожить нормально еще год или около того, прежде чем начнется ухудшение. Я решил не говорить ему об этом как можно дольше, чтобы он мог насладиться последним годом своей жизни. У него все равно будет
[41]
достаточно времени, чтобы «привести дела в порядок». Правильный ли это подход?»
Этот подход может быть уместен для пациентов, нуждающихся в отрицании, но есть исключения из этого правила. Для большинства пациентов лучше, если им сообщают о том, что они серьезно больны, как можно раньше, но позволяют им иметь надежду. В любом случае, если пациент прямо спрашивает, есть ли у него злокачественная опухоль, то он имеет право об этом знать.
«Мой пациент заявляет, что он чудесным образом исцелился, хотя он находится на последней стадии рака. Что мне делать? Он действительно знает о том, насколько серьезно он болен?»
Если молодой человек на последней стадии рака утверждает, что он чудесным образом исцелился, для меня это означает, что он хочет верить в чудеса. Я бы села рядом с ним и сказала: «Да, иногда бывают чудеса,» — и подождала бы какое-то время, чтобы у него была возможность поделиться своими чувствами. Кем бы вы ни были, специалистом или членом семьи, это не ваша задача — разбивать его защиту. Наша задача — помочь пациенту, и если ему необходимо верить в то, что он исцелился, жестоко и нетерапевтично говорить ему, что чудеса невозможны. Если вы не верите в то, что чудеса иногда происходят, попросите его рассказать об этом побольше. Он даже может вас убедить. За последние восемь лет у нас было несколько пациентов, от которых отказались врачи, и у них не было никаких шансов на выздоровление, но сейчас, через много лет, они все еще живы.
«Вы говорили, что рядом с каждым умирающим должен быть хотя бы один человек, не нуждающийся в отрицании смерти. Разве не все люди отрицают смерть, так или иначе?»
Есть люди, не отрицающие реальность смерти. Это требует длительного процесса «проработки», потому что мы живем в обществе, отрицающем смерть. Но как только мы встанем лицом к нашей смертности и примем ее, мы обнаружим, что жизнь станет гораздо более значимой и ценной.
«Я смертельно болен. Как только я узнал о своем состоянии, я был очень разгневан, что у меня отняли будущее. Вы сталкивались с подобными чувствами?»
Большинство моих пациентов реагировали точно так же.
«Как вы помогаете пациентам, когда они переживают вину за то, что поделились своими чувствами по поводу смерти? Многим пациентам трудно продолжать открытые отношения, после того, как они поплакались, хотя я хочу поддерживать их и дальше».
[40]
Я не думаю, что они завершили отношения с вами, потому что поделились своим горем. Наиболее вероятно, что они смогли завершить переход от гнева и депрессии на следующую стадию этого процесса — оплакивание своего ухода и прекращение почти всех взаимоотношений. Они хотят еще раз увидеться со знакомыми и родственниками, потом с детьми, а в конце они обычно предпочитают сохранять взаимоотношения только с одним или двумя людьми, обычно своими ближайшими родственниками.
«Как должен реагировать врач, если член семьи пациента заявляет ему: «Вы относитесь к смерти холодно и равнодушно»?»
Я бы посмотрела в зеркало и спросила себя, есть ли хоть капля истины в этом высказывании. Если я не чувствую холода и равнодушия к смерти пациента и горю его семьи, я бы сочла это высказывание отражением гнева, переживаемого семьей в этой трудной ситуации. Члены семьи обычно проходят через те же самые стадии, что и пациент, и часто выражают гнев и другие эмоции по отношению к врачам и другим специалистам, особенно после внезапной, неожиданной потери. Если эти чувства неоправданны, просто примите их как выражение смятения.
«Как вы работаете с пациентами с подозрением на рак, которые отказываются от дальнейшего обследования и лечения?»
У пациента есть право отказаться от лечения. Я думаю, что вы должны прямо ему сказать, что у него может быть рак, и объяснить, какие у него есть возможности выбора, но пациент вправе принять ваше предложение или отвергнуть его.
«Почему так много врачей все еще отказывается сообщать пациентам о смертельной болезни? Меняется ли эта ситуация?»
Есть много врачей, которые испытывают дискомфорт, когда нужно сказать пациенту о том, что он серьезно болен, но эта тенденция меняется — все больше и больше врачей способны общаться со своими пациентами прямо и спокойно. Частично это объясняется тем, что большинство медицинских учебных заведений включают в свой курс заботу об умирающих пациентах.
«Что делать медицинскому персоналу с пациентом, который уже на пороге смерти, но все еще находится на стадии отрицания?»
Естественно, они должны позволить пациенту оставаться на стадии отрицания и обращаться с ним, как с любым другим пациентом. Никто не обязан проходить через эти пять стадий, хотя пациенты чувствуют себя гораздо легче, когда проходят через них.
«У моего пациента неоперабельный рак, хотя он, наверное, сможет прожить нормально еще год или около того, прежде чем начнется ухудшение. Я решил не говорить ему об этом как можно дольше, чтобы он мог насладиться последним годом своей жизни. У него все равно будет
[41]
достаточно времени, чтобы «привести дела в порядок». Правильный ли это подход?»
Этот подход может быть уместен для пациентов, нуждающихся в отрицании, но есть исключения из этого правила. Для большинства пациентов лучше, если им сообщают о том, что они серьезно больны, как можно раньше, но позволяют им иметь надежду. В любом случае, если пациент прямо спрашивает, есть ли у него злокачественная опухоль, то он имеет право об этом знать.
«Мой пациент заявляет, что он чудесным образом исцелился, хотя он находится на последней стадии рака. Что мне делать? Он действительно знает о том, насколько серьезно он болен?»
Если молодой человек на последней стадии рака утверждает, что он чудесным образом исцелился, для меня это означает, что он хочет верить в чудеса. Я бы села рядом с ним и сказала: «Да, иногда бывают чудеса,» — и подождала бы какое-то время, чтобы у него была возможность поделиться своими чувствами. Кем бы вы ни были, специалистом или членом семьи, это не ваша задача — разбивать его защиту. Наша задача — помочь пациенту, и если ему необходимо верить в то, что он исцелился, жестоко и нетерапевтично говорить ему, что чудеса невозможны. Если вы не верите в то, что чудеса иногда происходят, попросите его рассказать об этом побольше. Он даже может вас убедить. За последние восемь лет у нас было несколько пациентов, от которых отказались врачи, и у них не было никаких шансов на выздоровление, но сейчас, через много лет, они все еще живы.
«Вы говорили, что рядом с каждым умирающим должен быть хотя бы один человек, не нуждающийся в отрицании смерти. Разве не все люди отрицают смерть, так или иначе?»
Есть люди, не отрицающие реальность смерти. Это требует длительного процесса «проработки», потому что мы живем в обществе, отрицающем смерть. Но как только мы встанем лицом к нашей смертности и примем ее, мы обнаружим, что жизнь станет гораздо более значимой и ценной.
«Я смертельно болен. Как только я узнал о своем состоянии, я был очень разгневан, что у меня отняли будущее. Вы сталкивались с подобными чувствами?»
Большинство моих пациентов реагировали точно так же.
|
|