). Все это или заимствования из церковнославянского, или слова, не заимствованные, но образованные в русском языке по церковнославянским образцам, т.е. церковнославянизмы "собственной чеканки", – как, например, златовласка, здравоохранение, кровообращение, млекопитающее, Млечный путь, сладкоежка и подобные.

* Подробности можно найти в любом учебнике по лексикологии русского языка; классическое освещение вопроса см. в работе: Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка М.; Л., [1913] 1930.

Таких слов в русском языке тысячи. Многие из них обычны и стилистически нейтральны (ср. власть, враг, древесный, здравствуй, издатель, крест, мрачный, надежда, небо, нравится, одежда, плен, польза, праздник, предложение, развлекать, разврат, распределять, сладкий, союз, страна, страница, среда, средний, шлем и т.п.). Для многих других церковнославянизмов, особенно на фоне соответствующих исконных русских слов, характерен не очень сильный (не такой силы, как в словах брег, вотще, дщерь, злато) оттенок стилистической приподнятости, и передают такие слова, как правило, значения достаточно общие, отвлеченные или специальные, в то время как исконные соответствия обозначают что-то более частное, конкретное или повседневное, ср.: извлечь – выволочить, исчерпать, вычерпать, заграждение – загородка, гражданин – горожанин, глава – голова, краткий – короткий, здравый – здоровый и т.д.*

* Выделены те формальные приметы, которыми различаются церковнославянизмы и их исконно русские соответствия.

Заимствования из церковнославянского языка, а также неославянизмы стали главным славянским источником книжной лексики и специальной терминологии в русском литературном языке. Противопоставление церковнославянизмов и исконных языковых элементов до сих пор остается ведущей и самой массовой оппозицией в стилистике литературного языка.


Слова "О пользе книг церковных в российском языке", озаглавившие параграф, взяты из названия статьи Ломоносова "Предисловие о пользе книг церковных в российском языке", его последней филологической работы, которой открывалось университетское собрание его сочинений (М., 1757). Именно здесь получает законченный вид знаменитая теория "трех штилей" Ломоносова.
Помимо "богатства к сильному изображению идей важных и высоких", пришедшего в русский язык из "книг церковных", Ломоносов видит их пользу еще и в том, что церковная письменность сохраняет единство языка "во-первых, по месту" и во-вторых, "по времени". "Народ российский, по великому пространству обитающий, невзирая на дальнее расстояние, говорит повсюду вразумительным друг другу языком в городах и селах". "По времени ж рассуждая, видим, что российский язык от владения Владимирова до нынешнего веку, больше семисот лет, не столько отменился, чтобы старого разуметь не можно было".

>


--------------------------------------------------------------------------------


КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ В ИСТОРИИ ЯЗЫКОВ
110. Создание алфавитов. Реформы письменности
История цивилизаций и письменностей свидетельствует, что все древние письменности и подавляющее большинство новых систем письма создавались для культово-религиозных целей. Письменность многих мертвых языков, а также языков с бедной традицией письма ограничена исключительно культовыми текстами. Например, все, чем представлено оригинальное рисуночное письмо острова Пасхи, – это дощечки с картинками мнемонического характера (т.е. помогающими запоминать), на которых записаны культовые и мифологические песнопения. Те зачатки идеографической (обобщенно-рисуночной) письменности, которые найдены у современных южноамериканских нецивилизованных народов, представлены записями евангельских преданий, католическим катехизисом, молитвой "Отче наш" и т.п. (Фридрих, 1979, 192-206).

В древности и в средние века конфессиональные нужды были факторами, которые стимулировали многие важные реформы письменности. Из их числа особенно значительные культурные последствия имела реформа еврейского письма, проведенная масоретами на рубеже VII и VIII века*.


Древнееврейское письмо было консонантным, т.е. буквы передавали только согласные звуки, что часто затрудняло точное и единообразное понимание записанного. Масореты ввели специальные надстрочные знаки, позволявшие видеть, какой гласный звук должен читаться в предшествующем слоге. Эти знаки у них назывались "матери чтения"**. И хотя записи с матрес лекционис существовали задолго до появления самых древних библейских источников (Гельб, 1982, 163), однако их усовершенствование и упорядоченное употребление – это заслуга масоретов.
* Масореты (по-еврейски означает 'изъяснители') – ученые раввины, занимавшиеся в период с III по ХУ вв. масорой, т.е. редактированием, кодификацией и толкованием иудейских священных книг (масора переводится как 'предание, изучение'). В библеистике существует понятие "масоретской редакции" (или "масоретского перевода") "Ветхого Завета" (VII – IX вв.