То же можно сказать и относительно обычного смешения понятий влечения и воли. Влечение свойственно всем живым существам, но у человека к нему присоединяется воля, которая вполне свободна и которая не является психологическим фактом, так как она лежит в основе всех психологических переживаний. В том, что люди совершенно отождествляют влечение и волю, заключается вина не одного только Дарвина, ее следует в одинаковой степени приписать, с одной стороны, неясному, общему, натурфилософскому, с другой стороны, чисто этическому понятию воли у Артура Шопенгауэра.
Я сопоставляю:



Из этой таблицы видно, что рядом с каждым отдельным свойством, присущим всему органическому, у человека находится еще одно свойство, родственное с первым, но стоящее значительно выше его. Стародавнее тенденциозное отождествление этих обоих рядов с одной стороны, необходимость строго различать отдельные члены этих рядов с Другой стороны, указывают на нечто общее, связывающее члены одного ряда с членами другого, но вместе с тем выражают и глубокое различие между ними. Прежде всего здесь создается представление, что в человеке воздвигается какая то надстройка из высших качеств на фундаменте соотносительных низших свойств. Это обстоятельство невольно наводит нас на мысль об одном учении индийского эзотерического буддизма, об его теории о «волнах человечества». Одновременно кажется, что на каждое исключительно животное качество накладывается в человеке другое свойство, родственное первому, но принадлежащее к высшей сфере. Это явление можно сравнить с соединениями различных колебаний между собою: упомянутые низшие качества никогда не отсутствуют в человеке, но к ним присоединяется в нем еще нечто другое. Но что представляет собою это новоприсоединенное? Чем оно отличается от другого? В чем заключаются черты сходства между ними? Приведенная таблица ясно показывает, что существует глубокое сходство между двумя членами левого и правого ряда, стоящими на одинаковой высоте. Вместе с тем из этой же таблицы отчетливо обнаруживается, что все члены каждого ряда тесно связаны между собою. Откуда это поразительное соответствие при одновременном существовании непроходимого различия?
Черты, отмеченные на левой стороне таблицы, являются фундаментальными качествами, присущими всякой животной (и растительной) жизни. Это жизнь отдельных индивидуумов, но не сплоченных масс. Она проявляется как некоторое влечение для удовлетворения своих потребностей, в особенности же, как половое влечение в целях размножения рода. Индивидуальность, память, волю, любовь можно признать качествами другой жизни, которая имеет известное сходство с органической жизнью, но которая toto coelo от нее отличается.
Та глубоко верная идея, с которой мы тут же встречаемся, есть идея вечной, высшей, новой жизни религий, в частности, христианства, Кроме органической, человек участвует еще в другой жизни, в духовной. Как та жизнь питается земной пищей, эта жизнь требует духовной пищи (символ тайной вечери). Как та имеет момент рождения и смерти, так и эта знает момент обоснования – нравственное возрождение человека, «воскресение», и момент гибели: окончательное погружение в безумие и преступление. Как та определяется извне причинными законами природы, так и эта связывается изнутри нормирующими императивами. Та, в органической сфере своей, целесообразна, эта, в своем бесконечном неограниченном величии, совершенна.
Свойства, перечисленные в левом столбце приведенной таблицы, присущи всякой низшей форме жизни: члены правой колонны суть соответственные знаки вечной жизни. Провозвестники высшего бытия, в котором человек, и только он, принимает участие. Вечное смешение и вечно возобновляемые попытки разграничения этих обоих рядов высшей и низшей форм жизни составляют основную тему всякой истории человеческого духа: это – мотив мировой истории.
В этой второй форме жизни можно узнать нечто такое, что получило свое развитие уже при наличности прежних качеств человека. Мы не будем вдаваться в разбор этого вопроса. Но тут же следует сказать, что более вдумчивый глубокий взгляд откажется признать за этой чувственной бренной жизнью роль создателя другой высшей, духовной вечной жизни. Совершенно наоборот. Сообразно смыслу предыдущей главы, следует видеть в первой лишь проекцию второй на чувственность, ее отражение в царстве необходимости, ее падение, понижение, грехопадение. Если я не убиваю мухи, которая причиняет мне неприятное ощущение, то в этом сказываются последние проблески идеи вечной жизни во мне. Если мы таким образом дошли до глубочайшей идеи человечества, в которой оно впервые постигло истинную сущность свою, до идей грехопадения, то тут возникает вопрос, почему люди совершают этот грех? Ведь сообразно смыслу приведенной нами таблицы то, что исчезает и разрушается, остается в известном смысле самим собою, эмпирической реальностью, ограниченным началом всего живого. Тут только наше исследование предстало перед лицом единственно существующей проблемы, на которую ни один человек не осмелился еще дать свой ответ, проблемы, которой ни один живой человек не в состоянии разрешить.