Хотя Бринкерхофф всегда мечтал о «настоящей» карьере в агентстве, он вынужден был довольствоваться положением «личного помощника» — бюрократическим тупиком, в который его загнала политическая крысиная возня. Тот факт, что он работал рядом с самым влиятельным человеком во всем американском разведывательном сообществе, служил ему малым утешением. Он с отличием окончил теологическую школу Андовери колледж Уильямса и, дожив до средних лет, не получил никакой власти, не достиг никакого значимого рубежа. Все свои дни он посвящал организации распорядка чужой жизни.

В положении личного помощника директора имелись и определенные преимущества: роскошный кабинет в директорских апартаментах, свободный доступ в любой отдел АН Б и ощущение собственной исключительности, объяснявшееся обществом, среди которого ему приходилось вращаться. Выполняя поручения людей из высшего эшелона власти, Бринкерхофф в глубине души знал, что он — прирожденный личный помощник: достаточно сообразительный, чтобы все правильно записать, достаточно импозантный, чтобы устраивать пресс-конференции, и достаточно ленивый, чтобы не стремиться к большему.

Приторно-сладкий перезвон каминных часов возвестил об окончании еще одного дня его унылого существования. «Какого черта! — подумал он. — Что я делаю здесь в пять вечера в субботу?»

— Чед? — В дверях его кабинета возникла Мидж Милкен, эксперт внутренней безопасности Фонтейна. В свои шестьдесят она была немного тяжеловатой, но все еще весьма привлекательной женщиной, чем не переставала изумлять Бринкерхоффа. Кокетка до мозга костей, трижды разведенная, Мидж двигалась по шестикомнатным директорским апартаментам с вызывающей самоуверенностью. Она отличалась острым умом, хорошей интуицией, частенько засиживалась допоздна и, как говорили, знала о внутренних делах АНБ куда больше самого Господа Бога.

«Черт возьми, — подумал Бринкерхофф, разглядывая ее серое кашемировое платье, — или я старею, или она молодеет».

— Еженедельные отчеты. — Мидж улыбнулась, помахивая пачкой документов. — Вам нужно проверить, как это выглядит.

Бринкерхофф окинул взглядом ее фигуру.

— Отсюда выглядит просто отлично.

— Да ну тебя, Чед, — засмеялась она. — Я гожусь тебе в матери.

«Могла бы не напоминать», — подумал он. Мидж подошла к его столу.

— Я ухожу, но директору эти цифры нужны к его возвращению из Южной Америки. То есть к понедельнику, с самого утра. — Она бросила пачку компьютерных распечаток ему на стол.

— Я что, бухгалтер?

— Нет, милый, ты директорский автопилот. Надеюсь, не забыл.

— Ну и что мне, прожевать все эти цифры? Она поправила прическу.

— Ты же всегда стремился к большей ответственности. Вот она.

Он печально на нее посмотрел.

— Мидж… у меня нет никакой жизни.

Она постучала пальцем по кипе документов:

— Вот твоя жизнь, Чед Бринкерхофф. — Но, посмотрев на него, смягчилась. — Могу я чем-нибудь тебе помочь, прежде чем уйду?

Он посмотрел на нее умоляюще и покрутил затекшей шеей.

— У меня затекли плечи. Мидж не поддалась.

— Прими аспирин.

— Не помассируешь мне спину? — Он надулся. Мидж покачала головой.

— В «Космополитене» пишут, что две трети просьб потереть спинку кончаются сексом.

Бринкерхофф возмутился.

— У нас ничего такого не случалось.

— Вот именно. — Она едва заметно подмигнула. — В этом все и дело.

— Мидж…

— Доброй ночи, Чед. — Она направилась к двери.

— Ты уходишь?

— Ты же знаешь, что я бы осталась, — сказала она, задержавшись в дверях, — но у меня все же есть кое-какая гордость. Я просто не желаю играть вторую скрипку — тем более по отношению к подростку.

— Моя жена вовсе не подросток, — возмутился Бринкерхофф. — Она просто так себя ведет.

Мидж посмотрела на него с удивлением.

— Я вовсе не имела в виду твою жену. — Она невинно захлопала ресницами. — Я имела в виду Кармен. — Это имя она произнесла с нарочитым пуэрто-риканским акцентом.

— Кого? — спросил он чуть осипшим голосом.

— Кармен. Ту, что работает в столовой.

Бринкерхофф почувствовал, как его лицо заливается краской. Двадцатисемилетняя Кармен Хуэрта была поваром-кондитером в столовой АН Б. Бринкерхофф провел с ней наедине несколько приятных и, как ему казалось, тайных встреч в кладовке.

Мидж злорадно подмигнула.

— Никогда не забывай, Чед, что «Большой Брат» знает все. Большой Брат? Бринкерхофф отказывался в это поверить.

Неужели Большой Брат следит за тем, что делается в кладовке?

«Большой Брат», или «Брат», как его обычно называла Мидж, — это аппарат «Сентрекс-333», размещавшийся в крохотном, похожем на подсобку кабинетике рядом с директорскими апартаментами. «Большой Брат» был частью мира, в котором царила Мидж. Он получал информацию со 148 камер кабельного телевидения, 399 электронных дверей, 377 устройств прослушивания телефонов и еще 212 «жучков», установленных по всему комплексу АНБ.

Директора АН Б дорого заплатили за осознание того факта, что двадцать шесть тысяч сотрудников не только огромная ценность, но и источник больших неприятностей.