Ты упадешь не вниз, но вверх.

Шут всегда весел и беспечен. Он пребывает в состоянии легкой ра­дости и восторга. Кувыркается его тело, но также кувыркается его дух. Начни кувыркаться и ты. И не принимай всерьез происходящее с тобой. И тогда ты ощутишь, что жизнь - это игра, в которую ты можешь созна­тельно себя вовлечь. Опустоши себя - дабы наполниться. Ты - в начале Пути. Тебе нужно сделать самую малость - встряхнуться и пойти.

Тренер сделал широкий взмах рукой, и словно быв ответ на его жест свет в зале вспыхнул ярче, зажглась иллюминация, наполняя все прос­транство прыгающими огнями и вихрями разноцветных лучей.

- А теперь, - крикнул Тренер, - каждый покидает свое место. Стулья поставьте вдоль стен, и через двадцать секунд вы должны нахо­диться в середине зала. Все, действуйте.

Участники, как ни странно, уложились во время. Их ошарашенность происходящим превратилась в какую-то исполнительную автоматическую сосредоточенность.

- Отлично! - Триумфально провозгласил Тренер. - Через минуту вы все услышите музыку и начнете под нее танцевать. Но помните, что вы не на дискотеке. И поэтому вам нет никакого смысла заниматься демонстра­цией своих пластических данных. Вашему телу представится возможность прыгать, кривляться, дрыгаться, вопить и кривляться. И не думайте, что это глупо или смешно. Помните, что самые глупые вещи совершаются с ум­ным и благопристойным видом. И вы еще никогда не выглядели так глупо, как сейчас. А поэтому - действуйте! Вытряхните себя из мешка соб­ственной значимости. Выскочите из своей личности.

Тренер замолчал. Откуда-то из-под потолка обрушился шквал немыс­лимых звуков и диких завываний. Свет погас, и зал погрузился в полум­рак, как прохудившееся судно под воду. Арчибальдушка лишь успел заме­тить недоуменные глаза соседа, мелькнувшие рядом, но видение очей че­рез мгновение исчезло, тело Вострикова дернулось, и он понял, что вов­лекается в космический вихрь некоего причудливого танца, а вернее, неистовой первобытной пляски. Этот смерч, неведомой силой налетевший на него, мощным порывом увлек трепещущее и вибрирующее тело.

И вновь ощутил Востриков некое подобие пропасти. И он падал. Только теперь не вниз, а вверх.

Время исчезло - потому что исчезло сознание.

Пространство открылось в пустоту, которую и заполнил теперь Арчибальдушка, перестав быть тем самым Арчибальдущкой, коим был когда-то. А, может быть, его и не было? А, быть может, то был всего лишь сон приснившийся Пустоте - сон о Вострикове, чьи душевные похождения всего лишь явились иллюзорными блужданиями чьей-то потревоженной идеи?

Как бы то ни было, оказалось, что то, что было, перестало сущес­твовать и стало тем, чего нет. И ставшее ничем, оно перешло в Небытие.

Перешедшее в Небытие, оно воплотилось в Ничто.

И как только Небытие, осознавшее себя Небытием, приняло то, что оно Небытие, появилось сознание того, что: Ничто - это уже Нечто.

А Нечто - это уже Что-то.

А Что-то - это уже Кое-что.

А кое-что кое-что значит.

И теперь это Что-то, не имеющее ни облика, ни формы, но тем не менее осознающее себя как это Что-то и узнающее себя в этом осознании, ощутило движение.

И движение это было устремлено к просачивающимся в наплывах и разводах перекрывающим друг друга пространствам, контурам реальности мира предметных отношений, где смутно проступало некое тело, неподвиж­но покоящееся на полу, устланном серым, ворсистым ковром.

И по мере того, как движение приближалось к телу, очертания пос­леднего становились все более очерченными и явственными. Иллюзия ста­новилась плотней и оформленней.

И в тот момент, когда движение вонзилось в тело и уже готово бы­ло пройти чрез него насквозь, оно почему-то задержалось в нем - будто некая неведомая власть пожелала того.

И когда движение это заполнило тело, тело открыло глаза и почув­ствовало свое пребывание в пространстве. А потом и вспомнило, что имя ему - Арчибальд Востриков.

Пришедший в себя Арчибальдушка медленно поднялся и огляделся по сторонам, узнавая очертания знакомого зала и припоминая предшествую­щие события. Он ожидал увидеть вокруг остальные тела, но зал был пуст.

- А где же все? - рассеянно пролепетал неофит, еще раз обводя тревожным взглядом опустевшее пространство, словно надеясь, что оно каким-то магическим образом тут же начнет заполняться людьми. Но маги­ческого наполнения не последовало, и Арчибальдушка, сам не ведая от чего, тихо заплакал.

И внезапно он понял, что умер.

Вихрь шутовского танца увлек его в Зону Небытия и, вполне возмож­но, одного его увлек, в то время как остальные ученики, отплясав свое, расселись уже по местам и внимают теперь грозному рокоту сурового Тре­нера или перекусывают, коротая перерыв, пирожками и кофе.