Для всех затвердений в нашем сердце, для всей безжалостной эксплуатации себя, для всего нашего страха отпустите свое представление о себе.
Вот в каком положении мы находимся. Осуждать нас за это не имеет смысла. Мы просто должны признаться себе в том, где находимся. Вот мы какие, со всеми нашими нежелательными состояниями сознания. Но мы не видим этого. Наши реакции ограничивают нашу открытость для того, что последует дальше. Появляется страх – и мы закрываемся. Появляется сомнение – и мы закрываемся. Появляется гнев – и мы закрываемся. Приближается смерть – и мы закрываемся.
Некоторым покажется довольно мрачной рекомендация осознать закрепощенность сердца и смятение в уме. Однако на самом деле мы говорим здесь о пути к радости. Признание всего, что блокирует нас, позволяет смягчить и растопить края. А пространственность, которая появляется в результате, озаряет то, что всегда было в наличии. Наша подлинная природа просвечивает радостью чистого бытия, безмятежностью глубинной реальности, которой мы все наделены.
Фактически, ум всегда спит и видит сны. Поэтому мы начинаем подходить к грани сна, начинаем развивать в себе сострадание, позволяющее научиться отпускать. Мы снова учимся переживать жизнь от мгновения к мгновению, спокойно играть, не прилагая усилий и не осуждая. Это не война. В конце концов это доброжелательность по отношению к самому себе, которая со временем после настойчивых усилий приводит к участию в потоке перемен, без мыслей о приобретении и потере, без мыслей о жизни и смерти. Эта доброжелательность выражается в открытости к безграничности того, что есть.
Мы начинаем открываться самому осознанию, не опасаясь ничего, не отстраняясь ни от чего, достигая единения с жизнью. Это и есть подлинная готовность к смерти: знание, что ничто не отделяет нас от нашей подлинной природы и что ее может затуманить лишь неведение.


ГЛАВА 4
ЖАЖДУЩИЙ УМ

Создается впечатление, что мы рождаемся с жаждой, со стремлением жить и переживать. С тяготением к удовольствию. С отвращением к страданию.
Ум устремляется к тому, что, как ему кажется, позволяет переживать удовлетворение, чувствовать целостность. Мы называем это жаждой, желанием.
Человек, одержимый желанием, напоминает путника, который ковыляет по безводной пустыне, умирая от жажды. Снова и снова за ближайшей дюной нам грезится цветущий оазис. Мы видим объекты своего желания и устремляемся к ним, забывая обо всем остальном, воображая, что наша жажда наконец то будет удовлетворена. Мы устремляемся к миражу, чтобы снова убедиться, что нашей жажде не будет конца. Каждое желание кажется еще одним миражом, манящим к себе из за следующей дюны.
Каждый мираж только распаляет нашу жажду, только обостряет наши желания. Мы видим, что удовлетворение желания не сопровождается его исчезновением, а только притупляет его острые края. В конце концов, подобно человеку, странствующему по пустыне, мы начинаем видеть, что мираж – это мираж. Это только сон об удовлетворении. Когда мы пробуждаемся после этого сна и видим, что вечно меняющийся ум не может дать нам подлинного удовлетворения, мираж по прежнему остается. Хотя мы теперь не так настойчиво стремимся к нему.
Когда наконец мы осознаем пустоту таких видений, мы больше не привязываемся к ним как к единственной реальности, хотя желание все еще продолжает возникать в уме. Мы замечаем, как наша жажда порождает мираж и помогает нам двигаться дальше, не теряя направления движения.
Наличие желания сужает пространство сознания. Оно заставляет ум сжиматься в ожидании осуществления одной цели. Когда мы думаем или воображаем себе приобретение того или иного объекта, мы получаем временное удовлетворение, но оно только усиливает наши желания. Отпускание мысли и воображения называется свободой. Свобода дает возможность прикоснуться к внутренним истокам, в которых можно почерпнуть подлинное удовлетворение. Свобода не пытается удовлетворить ничего. В ней нет жажды.
Желание – это неоконченное дело. Все, что имеет цель в будущем, представляет собой незавершенное жизненное начинание. Однако, когда жажда рассматривается как жажда, в момент отпускания неоконченное дело заканчивается. Мираж исчезает. Вы больше не чувствуете, что это «ваше» желание. Что с ним нужно что то делать. Видя безличность желания, мы больше не чувствуем навязчивого желания удовлетворять его.
Интересное качество любого желания, любого устремления состоит в том, что так называемое удовлетворение оказывается возможным только во время движения от неимения к обладанию. Удовлетворение – это мгновение расслабления после длительного давления желания.
Фактически, когда желание или какой то другой объект приковывает к себе наше внимание, оно кажется нам таким соблазнительным, таким притягательным, что осознание, пространственность естественного ума замыкается на нем. Тогда все наши переживания начинают вращаться вокруг этого желания, вокруг страстной привязанности к этому объекту.
Однако, когда мы говорим «я», мы имеем в виду именно бесконечное пространство сознания.