| Авторы: |
Дидро Дени |
Разговор философа с женой маршала де***
Д.Дидро
РАЗГОВОР ФИЛОСОФА С ЖЕНОЙ МАРШАЛА ДЕ***
Мне нужно было поговорить по одному делу с герцогом
де***. Я пошел утром к нему в резиденцию. Его не было
дома, и я велел доложить о себе герцогине. Это милая
женщина; она прелестна и набожна, как ангел; кротость
написана на ее лице; интонация голоса и наивность ее речи
— все это так гармонировало с ее наружностью! Она была за
туалетом. Мне предлагают сесть; я сажусь в кресло, и мы
начинаем разговор. В ответ на несколько моих замечаний,
осведомивших ее обо мне и изумивших ее (ибо она была
убеждена, что человек, не признающий пресвятой троицы,—
каторжник, который кончит виселицей), она говорит мне:
— Вы не господин ли Дидро?
Дидро. Да, мадам.
Герцогиня. Так это вы ни во что не верите?
Дидро. Я.
Герцогиня. Но ведь у вас мораль верующего человека.
Дидро. Почему бы и нет, если я честный человек?
Герцогиня. И в своей жизни вы сообразуетесь с этой
моралью?
Дидро. Наилучшим образом.
Герцогиня. Как! Вы не воруете, не убиваете, не грабите?
Дидро. Очень редко.
Герцогиня. Что же выигрываете вы, не веруя в бога?
Дидро. Ничего, мадам. Разве веруют в бога из-за какой-
нибудь выгоды?
Герцогиня. Не знаю; но соображения выгоды нисколько не
вредят делам ни этого, ни другого мира.
Дидро. Поэтому-то я немножечко огорчен за • наш бедный
человеческий род. Поэтому-то мы не стоим большего.
Герцогиня. Как! Вы не веруете? Дидро. Пет, клянусь
честью. Герцогиня. Если вы не вор, не убийца, то
согласитесь, по крайней мере, что вы непоследовательны.
Дидро, Почему же?
Герцогиня. Мне кажется, что если бы не на что было
надеяться и нечего было бояться, когда меня здесь не
будет, я не отказывалась бы от тех маленьких наслаждений,
которых так много представляется в этой жизни. Признаюсь,
я ссужаю богу деньги под ростовщические проценты. Дидро.
Это ваша фантазия? Герцогиня. Это не фантазия, а факт.
Дидро. А можно ли вас спросить, что еще вы позволили бы
себе, если бы вы были неверующей?
Герцогиня. Извините, это предмет моей исповеди.
Дидро. Что касается меня, то я получаю со своего капитала
ренту.
Герцогиня. Нищенский доход. Дидро. Разве вы предпочитаете
видеть во мне ростовщика?
Герцогиня. Ну, да ведь... можно сколько угодно вступать в
ростовщические сделки с богом... его не розоришь. Я знаю
хорошо, что это несколько неделикатно, но что же делать?
Вся суть в том, чтобы попасть на небо, хитростью пли
силой, не все ли равно: нужно все поставить в счет, не
пренебрегать никакой выгодой. Увы! Нам предстоит много
хлопот, наш вклад всегда очень скуден по сравнению с
ожидаемым доходом. А вы ничего не ждете?
Дидро. Ничего.
Герцогиня. Печально. Согласитесь же, что вы или очень
злы, или очень безумны!
Дидро. По правде сказать, не знаю, мадам. Герцогиня.
Какое побуждение у неверующего быть добрым, если он не
безумен? Я очень хотела бы знать это.
Дидро, И я скажу вам. Герцогиня. Вы обяжете меня. Дидро.
Представляете ли вы себе, что можно быть так счастливо
рожденным, что будешь находить большое удовольствие
делать добро? Герцогиня. Представляю.
Дидро. ...что можно получить превосходное воспитание,
которое укрепляет естественную склонность к благодеяниям?
Герцогиня. Конечно.
Дидро. ...и что в зрелом возрасте мы по опыту узнаем, что
для нашего собственного счастья в этом мире лучше быть, в
конце концов, честным человеком, чем мошенником?
Герцогиня. О, да, но как можно быть честным человеком,
когда дурные принципы, объединяясь со страстями, влекут
нас ко злу?
Дидро. По непоследовательности; что может быть проще, чем
быть непоследовательным?
Герцогиня. Увы, к несчастью, нет ничего проще этого:
веруешь, а ведешь себя ежедневно как неверующий!
Дидро. И, не веруя, ведешь себя почти как верующий.
Герцогиня. В добрый час, но разве есть какое-нибудь
неудобство иметь один лишний повод — религию — делать
добро и один лишний повод — неверие — делать зло?
Дидро. Никакого, если бы религия была поводом делать
добро, а неверие — поводом делать зло.
Герцогиня. Разве есть какое-нибудь сомнение в этом? Разве
дух религии не способен сдерживать нашу мерзкую,
развращенную природу, а дух неверия, избавляя ее от
страха, не предоставляет ли ее дурным ее наклонностям?
Дидро. Это, мадам, поведет нас к длинной дискуссии.
Герцогиня. Что же из этого? Герцог не скоро вернется, а
для нас лучше говорить умные вещи, чем сплетничать о
ближних.
Дидро. Придется начать немного издалека. Герцогиня. Как
хотите, лишь бы я поняла вас. Дидро. Если вы не поймете
меня, виною этому буду я.
Герцогиня. Это очень невежливо, но вы должны знать, что я
никогда ничего, кроме часослова, не читала и занималась
почти исключительно тем, что выполняла предписания
Евангелия и рожала детей.
Дидро, Обе эти обязанности вы исполняли прекрасно.
Герцогиня. Да, что касается детей: их шесть у меня, а
седьмой стучится в дверь.
РАЗГОВОР ФИЛОСОФА С ЖЕНОЙ МАРШАЛА ДЕ***
Мне нужно было поговорить по одному делу с герцогом
де***. Я пошел утром к нему в резиденцию. Его не было
дома, и я велел доложить о себе герцогине. Это милая
женщина; она прелестна и набожна, как ангел; кротость
написана на ее лице; интонация голоса и наивность ее речи
— все это так гармонировало с ее наружностью! Она была за
туалетом. Мне предлагают сесть; я сажусь в кресло, и мы
начинаем разговор. В ответ на несколько моих замечаний,
осведомивших ее обо мне и изумивших ее (ибо она была
убеждена, что человек, не признающий пресвятой троицы,—
каторжник, который кончит виселицей), она говорит мне:
— Вы не господин ли Дидро?
Дидро. Да, мадам.
Герцогиня. Так это вы ни во что не верите?
Дидро. Я.
Герцогиня. Но ведь у вас мораль верующего человека.
Дидро. Почему бы и нет, если я честный человек?
Герцогиня. И в своей жизни вы сообразуетесь с этой
моралью?
Дидро. Наилучшим образом.
Герцогиня. Как! Вы не воруете, не убиваете, не грабите?
Дидро. Очень редко.
Герцогиня. Что же выигрываете вы, не веруя в бога?
Дидро. Ничего, мадам. Разве веруют в бога из-за какой-
нибудь выгоды?
Герцогиня. Не знаю; но соображения выгоды нисколько не
вредят делам ни этого, ни другого мира.
Дидро. Поэтому-то я немножечко огорчен за • наш бедный
человеческий род. Поэтому-то мы не стоим большего.
Герцогиня. Как! Вы не веруете? Дидро. Пет, клянусь
честью. Герцогиня. Если вы не вор, не убийца, то
согласитесь, по крайней мере, что вы непоследовательны.
Дидро, Почему же?
Герцогиня. Мне кажется, что если бы не на что было
надеяться и нечего было бояться, когда меня здесь не
будет, я не отказывалась бы от тех маленьких наслаждений,
которых так много представляется в этой жизни. Признаюсь,
я ссужаю богу деньги под ростовщические проценты. Дидро.
Это ваша фантазия? Герцогиня. Это не фантазия, а факт.
Дидро. А можно ли вас спросить, что еще вы позволили бы
себе, если бы вы были неверующей?
Герцогиня. Извините, это предмет моей исповеди.
Дидро. Что касается меня, то я получаю со своего капитала
ренту.
Герцогиня. Нищенский доход. Дидро. Разве вы предпочитаете
видеть во мне ростовщика?
Герцогиня. Ну, да ведь... можно сколько угодно вступать в
ростовщические сделки с богом... его не розоришь. Я знаю
хорошо, что это несколько неделикатно, но что же делать?
Вся суть в том, чтобы попасть на небо, хитростью пли
силой, не все ли равно: нужно все поставить в счет, не
пренебрегать никакой выгодой. Увы! Нам предстоит много
хлопот, наш вклад всегда очень скуден по сравнению с
ожидаемым доходом. А вы ничего не ждете?
Дидро. Ничего.
Герцогиня. Печально. Согласитесь же, что вы или очень
злы, или очень безумны!
Дидро. По правде сказать, не знаю, мадам. Герцогиня.
Какое побуждение у неверующего быть добрым, если он не
безумен? Я очень хотела бы знать это.
Дидро, И я скажу вам. Герцогиня. Вы обяжете меня. Дидро.
Представляете ли вы себе, что можно быть так счастливо
рожденным, что будешь находить большое удовольствие
делать добро? Герцогиня. Представляю.
Дидро. ...что можно получить превосходное воспитание,
которое укрепляет естественную склонность к благодеяниям?
Герцогиня. Конечно.
Дидро. ...и что в зрелом возрасте мы по опыту узнаем, что
для нашего собственного счастья в этом мире лучше быть, в
конце концов, честным человеком, чем мошенником?
Герцогиня. О, да, но как можно быть честным человеком,
когда дурные принципы, объединяясь со страстями, влекут
нас ко злу?
Дидро. По непоследовательности; что может быть проще, чем
быть непоследовательным?
Герцогиня. Увы, к несчастью, нет ничего проще этого:
веруешь, а ведешь себя ежедневно как неверующий!
Дидро. И, не веруя, ведешь себя почти как верующий.
Герцогиня. В добрый час, но разве есть какое-нибудь
неудобство иметь один лишний повод — религию — делать
добро и один лишний повод — неверие — делать зло?
Дидро. Никакого, если бы религия была поводом делать
добро, а неверие — поводом делать зло.
Герцогиня. Разве есть какое-нибудь сомнение в этом? Разве
дух религии не способен сдерживать нашу мерзкую,
развращенную природу, а дух неверия, избавляя ее от
страха, не предоставляет ли ее дурным ее наклонностям?
Дидро. Это, мадам, поведет нас к длинной дискуссии.
Герцогиня. Что же из этого? Герцог не скоро вернется, а
для нас лучше говорить умные вещи, чем сплетничать о
ближних.
Дидро. Придется начать немного издалека. Герцогиня. Как
хотите, лишь бы я поняла вас. Дидро. Если вы не поймете
меня, виною этому буду я.
Герцогиня. Это очень невежливо, но вы должны знать, что я
никогда ничего, кроме часослова, не читала и занималась
почти исключительно тем, что выполняла предписания
Евангелия и рожала детей.
Дидро, Обе эти обязанности вы исполняли прекрасно.
Герцогиня. Да, что касается детей: их шесть у меня, а
седьмой стучится в дверь.
|
|