Скачать 56.34 Кбайт
Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах
Вследствие вечного деяния самооткровения в мире,
каким мы его теперь видим, все есть правило, порядок и форма; однако в
основе его лежит беспорядочное, и кажется, что оно когда-либо может вновь
вырваться наружу; нет уверенности в том, что где-либо порядок и форма суть
изначальное; все время представляется, будто упорядочено лишь нечто
хаотичное. Это и есть непостижимая основа реальности вещей, никогда не
исчезающий остаток, то, что даже ценой величайших усилий не может быть
разложимо в разуме, но вечно остается в основе вещей. Из этого отдаленного
от неразумного (Verstandlosen) порожден разум в собственном смысле слова.
Без предшествующего мрака нет реальности твари; тьма - ее необходимое
наследие. Только Бог, сам Бог существующий, пребывает в чистом свете, ибо
только он один существует посредством самого себя. Самомнение человека
восстает против такой идеи о своем происхождении из основы и пытается даже
противопоставить этому нравственные доводы. Между тем мы не знаем ничего,
что могло бы более побудить человека всеми силами стремиться к свету,
нежели сознание глубокой ночи, из которой он был вызван к бытию. Малодушные
сетования на то, что тем самым неразумное становится корнем разума, ночь -
началом света, отчасти основаны, правда, на непонимании существа дела (на
непонимании того, как при этом воззрении может все-таки сохраняться по
своему понятию приоритет разума и сущности); однако вместе с тем в этом
выражается истинная система современных философов, которые охотно произвели
бы fumum ex fulgore, для чего, однако, недостаточно даже насильственной
стремительности Фихте. Всякое рождение есть рождение из тьмы на свет; семя
должно быть погружено в землю и погибнуть во тьме, чтобы мог подняться и
раскрыться под лучами солнца прекрасный светлый образ. Человек формируется
в чреве матери, и лишь из мрака неразумного (из чувства, из желания -
прекрасной матери познания) вырастают светлые мысли. Следовательно,
изначальное стремление, движущееся к разуму, которого оно еще не знает,
следует представлять себе подобно тому, как мы жаждем неведомого,
безымянного блага; влекомое предчувствием оно движется, как бурно бушующее
море, подобно материи у Платона, под действием темного, неведомого закона,
не будучи способно создать что-либо непреходящее для себя. Однако в
соответствии со стремлением, которое в качестве еще темной основы есть
первое проявление божественного бытия, в самом Боге зарождается внутреннее
рефлективное представление, посредством которого, поскольку оно не может
иметь никакого другого предмета, кроме Бога, Бог созерцает себя в своем
подобии. Это представление есть первое, в чем Бог, рассматриваемый
абсолютно, осуществлен, хотя только в себе самом; оно вначале у Бога и есть
сам порожденный в Боге Бог. Это представление есть одновременно разум -
слово того стремления - и вечный дух, ощущающий в себе слово и одновременно
бесконечное стремление; движимый любовью, которая есть он сам, он изрекает
слово; теперь разум вместе со стремлением становится свободно созидающей,
всемогущей волей и творит в первоначально неупорядоченной природе, как в
своей стихии, как посредством своего орудия. Первое действие разума в
природе - разделение сил, ибо лишь таким образом он может раскрыть
единство, содержащееся в ней неосознанно, как в семени, и тем не менее
необходимо, подобно тому как в темное желание человека что-либо создать
проникает свет, когда в хаотическом нагромождении мыслей, связанных друг с
другом, но мешающих друг другу проявиться, эти мысли разъединяются и
выступает скрытое в основании, объемлющее их всех единство; или подобно
тому как в растении по мере развертывания и роста сил спадают темные узы
тяжести и выступает сокрытое в разделенной материи единство. Поскольку же
эта сущность (изначальной природы) есть не что иное, как вечная основа
существования Бога, она должна в себе самой содержать, хотя и замкнутой,
сущность Бога, подобно некоей светящейся в глубоком мраке искре жизни. Но
стремление, возбуждаемое разумом, старается сохранить захваченную им искру
жизни и замкнуться в самом себе, чтобы основа оставалась в нем всегда.
Следовательно, по мере того, как разум или положенный в первоначальную
природу свет возбуждает пытающееся возвратиться в само себя стремление к
разделению сил (к отречению от тьмы), но именно в этом разделении
способствует появлению замкнутого в разделенном единства, скрытой искры
света, возникает прежде всего нечто постижимое и единичное, причем не
посредством внешнего представления, а посредством истинного во-ображения,
ибо возникающее во-образуется в природу - правильнее было бы сказать -
посредством пробуждения, ибо разум пробуждает к жизни скрытое в разделенной
основе единство или идею.
каким мы его теперь видим, все есть правило, порядок и форма; однако в
основе его лежит беспорядочное, и кажется, что оно когда-либо может вновь
вырваться наружу; нет уверенности в том, что где-либо порядок и форма суть
изначальное; все время представляется, будто упорядочено лишь нечто
хаотичное. Это и есть непостижимая основа реальности вещей, никогда не
исчезающий остаток, то, что даже ценой величайших усилий не может быть
разложимо в разуме, но вечно остается в основе вещей. Из этого отдаленного
от неразумного (Verstandlosen) порожден разум в собственном смысле слова.
Без предшествующего мрака нет реальности твари; тьма - ее необходимое
наследие. Только Бог, сам Бог существующий, пребывает в чистом свете, ибо
только он один существует посредством самого себя. Самомнение человека
восстает против такой идеи о своем происхождении из основы и пытается даже
противопоставить этому нравственные доводы. Между тем мы не знаем ничего,
что могло бы более побудить человека всеми силами стремиться к свету,
нежели сознание глубокой ночи, из которой он был вызван к бытию. Малодушные
сетования на то, что тем самым неразумное становится корнем разума, ночь -
началом света, отчасти основаны, правда, на непонимании существа дела (на
непонимании того, как при этом воззрении может все-таки сохраняться по
своему понятию приоритет разума и сущности); однако вместе с тем в этом
выражается истинная система современных философов, которые охотно произвели
бы fumum ex fulgore, для чего, однако, недостаточно даже насильственной
стремительности Фихте. Всякое рождение есть рождение из тьмы на свет; семя
должно быть погружено в землю и погибнуть во тьме, чтобы мог подняться и
раскрыться под лучами солнца прекрасный светлый образ. Человек формируется
в чреве матери, и лишь из мрака неразумного (из чувства, из желания -
прекрасной матери познания) вырастают светлые мысли. Следовательно,
изначальное стремление, движущееся к разуму, которого оно еще не знает,
следует представлять себе подобно тому, как мы жаждем неведомого,
безымянного блага; влекомое предчувствием оно движется, как бурно бушующее
море, подобно материи у Платона, под действием темного, неведомого закона,
не будучи способно создать что-либо непреходящее для себя. Однако в
соответствии со стремлением, которое в качестве еще темной основы есть
первое проявление божественного бытия, в самом Боге зарождается внутреннее
рефлективное представление, посредством которого, поскольку оно не может
иметь никакого другого предмета, кроме Бога, Бог созерцает себя в своем
подобии. Это представление есть первое, в чем Бог, рассматриваемый
абсолютно, осуществлен, хотя только в себе самом; оно вначале у Бога и есть
сам порожденный в Боге Бог. Это представление есть одновременно разум -
слово того стремления - и вечный дух, ощущающий в себе слово и одновременно
бесконечное стремление; движимый любовью, которая есть он сам, он изрекает
слово; теперь разум вместе со стремлением становится свободно созидающей,
всемогущей волей и творит в первоначально неупорядоченной природе, как в
своей стихии, как посредством своего орудия. Первое действие разума в
природе - разделение сил, ибо лишь таким образом он может раскрыть
единство, содержащееся в ней неосознанно, как в семени, и тем не менее
необходимо, подобно тому как в темное желание человека что-либо создать
проникает свет, когда в хаотическом нагромождении мыслей, связанных друг с
другом, но мешающих друг другу проявиться, эти мысли разъединяются и
выступает скрытое в основании, объемлющее их всех единство; или подобно
тому как в растении по мере развертывания и роста сил спадают темные узы
тяжести и выступает сокрытое в разделенной материи единство. Поскольку же
эта сущность (изначальной природы) есть не что иное, как вечная основа
существования Бога, она должна в себе самой содержать, хотя и замкнутой,
сущность Бога, подобно некоей светящейся в глубоком мраке искре жизни. Но
стремление, возбуждаемое разумом, старается сохранить захваченную им искру
жизни и замкнуться в самом себе, чтобы основа оставалась в нем всегда.
Следовательно, по мере того, как разум или положенный в первоначальную
природу свет возбуждает пытающееся возвратиться в само себя стремление к
разделению сил (к отречению от тьмы), но именно в этом разделении
способствует появлению замкнутого в разделенном единства, скрытой искры
света, возникает прежде всего нечто постижимое и единичное, причем не
посредством внешнего представления, а посредством истинного во-ображения,
ибо возникающее во-образуется в природу - правильнее было бы сказать -
посредством пробуждения, ибо разум пробуждает к жизни скрытое в разделенной
основе единство или идею.
|
|