Скачать 46.49 Кбайт
Изначальная запись случая
, навестить Р., и упоминался план того, как они переедут к рынку Геттл., Ст. как адвокат, а он как его клерк. Ст. в связи с этим его оскорбил. В разговоре он сказал: «Смотри, будь готов к этому времени». Остается вполне возможным, что мать говорила ему об этой схеме за несколько месяцев до того.
Он сказал мне, что весной 1903 года он был очень медлителен в своей учебе. Он написал распорядок дня, но работал лишь по вечерам между 12 и часом. Он читал многие часы, но ничего не извлекал из прочитанного. Здесь он вставил воспоминание, что в 1900 году он дал клятву никогда не мастурбировать — единственное, что он помнит. В это время, однако, он привык после того, как читал, включать весь свет в зале и кабинете, снимать всю одежду и разглядывать себя в зеркало. Он чувствовал некоторое беспокойство, не слишком ли мал его пенис, и во время этих действий у него была некоторая степень эрекции, что успокаивало его. Он также иногда помещал зеркало между ног. Более того, время от времени у него появлялась иллюзия, что кто-то стучит во входную дверь. Он думал, что это был отец, пытающийся войти в квартиру, и что если дверь не будет открыта, он почувствует, что его здесь не ждут, и снова уйдет. Он думал, что он часто подходил и стучал. Все это продолжалось до тех пор, пока он не испугался патологической природы своих идей и освободился от них с помощью мысли: «Если я буду это делать, это повредит моему отцу».
Все это бессвязно и непонятно. Все встанет на места, если мы предположим, что по суеверным причинам он ожидал визита своего отца между 12 и 1 ночи и поэтому работал по ночам, чтобы, когда отец пришел, он застал его за работой; но затем — после изолированного интервала времени и [...] неопределенности со временем — он осуществлял то, что сам называет заменителем мастурбации, бросая таким образом вызов своему отцу. Он подтвердил первый из этих пунктов, а что касается второго, сказал, что у него есть ощущение, что это связано с каким-то неясным детским воспоминанием, которое, однако, не всплывает.
Вечером в середине июня, перед тем, как он уезжал в деревню, произошла сцена прощания с кузиной, которая пришла домой с Х., и он почувствовал, что она от него отказывается. Во время первых недель пребывания в Унтерахе . Он сквозь трещины в стене смотрел на кабинку для купания и видел обнаженную достаточно молодую девушку. Он страдал от неприятнейших упреков к себе, думая, как бы это повлияло на нее, если бы она знала, что за ней подглядывают.
Этот последовательный пересказ событий не дает никаких ссылок на текущие происшествия.
* * *
28 декабря. — Он был голоден и получил пищу.
Продолжение истории. Навязчивость в Унтерахе. Неожиданно ему показалось, что ему следует похудеть. Он вставал из-за стола, конечно, оставляя недоеденным пудинг, и бегал на солнце, пока не покрывался потом. Затем он делал паузу и вновь продолжал бег. Так он бегал и по горам. На краю крутого обрыва у него появилась мысль спрыгнуть. Это, конечно, значило бы его смерть. Он продолжил воспоминаниями о военной службе. В это время он находил для себя сложным восхождение на горы. Во время зимних маневров в Эксельберге он отставал и пытался подбодрить себя, представляя, что его кузина стоит на вершине горы и ждет его. Но это не удавалось, он продолжал отставать, пока не обнаружил себя в числе выбывших из строя людей. Он думал, что во время военной службы — в год, когда умер его отец — его первые навязчивости были чисто гипотетическими: «Что, если тебе придется не подчиниться правилам». Он представлял себе ситуации, измеряющие степень его любви к отцу. Что, если он будет маршировать в колонне и увидит, что его отцу становится плохо, и он падает; выйдет ли он из строя и побежит ли ему на помощь? (Воспоминания о том, как отец кладет в карман свой выигрыш и бежит догонят колонну) [стр. 290]. Источник этой фантазии заключался в том, что на марше, отправляясь к казармам, он проходил мимо своего дома. Во время первых сложных недель после смерти отца он не мог видеться с близкими, поскольку в это время в течении трех недель он жил в казарме. В армии он был не слишком успешен. Он был апатичным и бездеятельным, и у них был лейтенант-задира, который, когда им не удавались определенные движения, бил их плашмя своей саблей. Воспоминания он том, что Ст. однажды довел его до того, что он сказал: «Справимся без шпаги, сэр». Ст. отпрянул, но затем вернулся к нему и сказал: «В следующий раз я возьму с собой кнут». Пациент вынужден был в связи с этим подавлять сильную ярость; у него были фантазии о том, что он вызывает Ст. на дуэль, но он отказался от этой мысли. В каком-то смысле он бывает рад, что отец уже умер. Как старый солдат, он был бы чрезвычайно расстроен. Отец дал ему рекомендации. Когда пациент показал ему список своих офицеров, отец узнал одно из имен — сын офицера, под чьим руководством он служил, — и написал ему. Затем последовала история об отце этого офицера. Однажды в Прессбурге поезд не мог пройти на станцию из-за сильного снежного заноса, и отец пациента дал евреям лопаты, хотя обычно им было запрещено подходить к рынку.
Он сказал мне, что весной 1903 года он был очень медлителен в своей учебе. Он написал распорядок дня, но работал лишь по вечерам между 12 и часом. Он читал многие часы, но ничего не извлекал из прочитанного. Здесь он вставил воспоминание, что в 1900 году он дал клятву никогда не мастурбировать — единственное, что он помнит. В это время, однако, он привык после того, как читал, включать весь свет в зале и кабинете, снимать всю одежду и разглядывать себя в зеркало. Он чувствовал некоторое беспокойство, не слишком ли мал его пенис, и во время этих действий у него была некоторая степень эрекции, что успокаивало его. Он также иногда помещал зеркало между ног. Более того, время от времени у него появлялась иллюзия, что кто-то стучит во входную дверь. Он думал, что это был отец, пытающийся войти в квартиру, и что если дверь не будет открыта, он почувствует, что его здесь не ждут, и снова уйдет. Он думал, что он часто подходил и стучал. Все это продолжалось до тех пор, пока он не испугался патологической природы своих идей и освободился от них с помощью мысли: «Если я буду это делать, это повредит моему отцу».
Все это бессвязно и непонятно. Все встанет на места, если мы предположим, что по суеверным причинам он ожидал визита своего отца между 12 и 1 ночи и поэтому работал по ночам, чтобы, когда отец пришел, он застал его за работой; но затем — после изолированного интервала времени и [...] неопределенности со временем — он осуществлял то, что сам называет заменителем мастурбации, бросая таким образом вызов своему отцу. Он подтвердил первый из этих пунктов, а что касается второго, сказал, что у него есть ощущение, что это связано с каким-то неясным детским воспоминанием, которое, однако, не всплывает.
Вечером в середине июня, перед тем, как он уезжал в деревню, произошла сцена прощания с кузиной, которая пришла домой с Х., и он почувствовал, что она от него отказывается. Во время первых недель пребывания в Унтерахе . Он сквозь трещины в стене смотрел на кабинку для купания и видел обнаженную достаточно молодую девушку. Он страдал от неприятнейших упреков к себе, думая, как бы это повлияло на нее, если бы она знала, что за ней подглядывают.
Этот последовательный пересказ событий не дает никаких ссылок на текущие происшествия.
* * *
28 декабря. — Он был голоден и получил пищу.
Продолжение истории. Навязчивость в Унтерахе. Неожиданно ему показалось, что ему следует похудеть. Он вставал из-за стола, конечно, оставляя недоеденным пудинг, и бегал на солнце, пока не покрывался потом. Затем он делал паузу и вновь продолжал бег. Так он бегал и по горам. На краю крутого обрыва у него появилась мысль спрыгнуть. Это, конечно, значило бы его смерть. Он продолжил воспоминаниями о военной службе. В это время он находил для себя сложным восхождение на горы. Во время зимних маневров в Эксельберге он отставал и пытался подбодрить себя, представляя, что его кузина стоит на вершине горы и ждет его. Но это не удавалось, он продолжал отставать, пока не обнаружил себя в числе выбывших из строя людей. Он думал, что во время военной службы — в год, когда умер его отец — его первые навязчивости были чисто гипотетическими: «Что, если тебе придется не подчиниться правилам». Он представлял себе ситуации, измеряющие степень его любви к отцу. Что, если он будет маршировать в колонне и увидит, что его отцу становится плохо, и он падает; выйдет ли он из строя и побежит ли ему на помощь? (Воспоминания о том, как отец кладет в карман свой выигрыш и бежит догонят колонну) [стр. 290]. Источник этой фантазии заключался в том, что на марше, отправляясь к казармам, он проходил мимо своего дома. Во время первых сложных недель после смерти отца он не мог видеться с близкими, поскольку в это время в течении трех недель он жил в казарме. В армии он был не слишком успешен. Он был апатичным и бездеятельным, и у них был лейтенант-задира, который, когда им не удавались определенные движения, бил их плашмя своей саблей. Воспоминания он том, что Ст. однажды довел его до того, что он сказал: «Справимся без шпаги, сэр». Ст. отпрянул, но затем вернулся к нему и сказал: «В следующий раз я возьму с собой кнут». Пациент вынужден был в связи с этим подавлять сильную ярость; у него были фантазии о том, что он вызывает Ст. на дуэль, но он отказался от этой мысли. В каком-то смысле он бывает рад, что отец уже умер. Как старый солдат, он был бы чрезвычайно расстроен. Отец дал ему рекомендации. Когда пациент показал ему список своих офицеров, отец узнал одно из имен — сын офицера, под чьим руководством он служил, — и написал ему. Затем последовала история об отце этого офицера. Однажды в Прессбурге поезд не мог пройти на станцию из-за сильного снежного заноса, и отец пациента дал евреям лопаты, хотя обычно им было запрещено подходить к рынку.
|
|