Эно спросил два или три раза, в чем он выражается. Учитель сказал: "В тебе слишком много дзэна". "Позволь, – запротестовал ученик, – если человек изучает дзэн, то разве не естественно, что он говорит о нем? Почему этого следует избегать?" Госсо ответил: "Если это простой, обыденный разговор, тогда не так страшно". Один монах, которому случайно довелось присутствовать при этом разговоре, спросил: "Почему вы так не любите говорить о дзэне?" "Потому что от этого тошнит", – закончил учитель.

Риндзай выражает эту идею довольно страстно и революционно. На непосвященных следующие отрывки произведут ужасное впечатление, но в них можно видеть, как серьезно он относится к мирской фальши и как решительно он восстает против нее. Его руки напоминают руки Иеговы. Он пытается уничтожить идолов, стирая их образы с лица земли. Его цель – обнажить дух человека, сорвать с него последние клочки фальши.  

Послушайте, вы, искатели истины, если вы хотите достичь ортодоксального понимания дзэна, не позволяйте другим обманывать себя. Если у вас на пути встретятся какие-либо препятствия, как внешнего, так и внутреннего характера, немедленно устраните их. Если вам попадется Будда, убейте его. Если вы встретите патриарха, убейте его. Если столкнетесь с архатом, родителем или родственником, убейте их всех без колебания, так как это – единственный путь к спасению. Не привязывайтесь ни к какому предмету, будьте выше всего, проходите мимо и оставайтесь свободны. Смотрю я на этих так называемых приверженцев истины, которые приходят ко мне из разных частей страны, и вижу, что никто из них не достиг свободы и независимости от предметов. Встречая их, я бью их везде, где могу. Если они полагаются на силу своих рук, я им немедленно отрубаю руки; если они полагаются на красноречие, я затыкаю им рты. Если они полагаются на остроту зрения своего, я лишаю их последнего. Никто из них еще не представал передо мною в своем одиночестве, свободе и неповторимости. Их неизбежно сбивают с толку праздные трюки старых учителей. Я действительно ничего не могу вам дать: все, что я могу сделать – это излечить вас от болезней и спасти от рабства. Слушайте, вы, приверженцы истины, покажите здесь, что вы не зависите ни от каких предметов. Я хочу, чтобы этот разговор повлиял на вас. Последние пять или десять лет я тщетно ждал таких людей, да и теперь их пока нет. Все они – какие-то призраки, бесчестные гномы, живущие в лесах и бамбуковых рощах; это стихийные духи пустыни. Они с восторгом едят куски грязи. Послушайте, слепцы, зачем вы растрачиваете божественные дары благочестия? Вы думаете, что имея такое ошибочное представление (о дзэне), вы имеете право называть себя монахами? Я говорю вам: нет Будд, нет священных доктрин, нет обучения, нет подтверждения достижений. Что вы ищете в доме вашего соседа? Эх вы, слепцы. Вы пытаетесь себе пришить вторую голову. Чего вам недостает в себе? Послушайте, вы, приверженцы истины, то, чем вы пользуетесь в данный момент (тело), есть не что иное, как то, что становится патриархом или Буддой. Но вы мне не верите, ищете на стороне. Не совершите ошибки. Нет реальности вне нас, а также и внутри нас нет ничего такого, за что можно было бы ухватиться. Вы обращаете внимание на буквальное значение того, что я вам говорю, но будет гораздо лучше, если вы оставите все свои странные порывы и "предадитесь бездействию"...

И т.д., и т.п. Будзи (у-ши) в какой-то мере соответствует библейскому "не заботьтесь о завтрашнем дне, он сам о себе позаботится". Таким образом Риндзай хотел изгнать всякую тень сомнения и "божественного" из ума искателя истины. Его страстная речь подобна грому небес.

XI

Состояние ума, в котором стерты всякие следы концептуального сознания, христианские мистики называют "бедностью". Таулер определяет его так: Абсолютная бедность наступает тогда, когда ты не можешь вспомнить, то ли кто-то когда-то был перед тобою в долгу, то ли ты был кому-то чем-то обязан: подобным образом ты обо всем позабудешь, отправляясь в свой последний путь смерти. Учителя дзэна более поэтично и более позитивно выражают это чувство "бедности". Они прямо не упоминают о мирских вещах. Мумон поет:  

Сотни весенних цветов, осенняя луна,
Освежающий летний ветерок, зимний снег.
Освободи свой ум от всех праздных мыслей,
Ты можешь безмерно наслаждаться каждым временем года.

Сюан из Нантайя говорит:  

Сижу я спокойно в Нантайе, где курится ладан.
Один день восторга, все позабыто.
Не то, чтобы ум остановился и мысли исчезли,
Просто ничто не может нарушить мой покой.

Это не означает того, что он просто сидит и ничего не делает, или что у него нет никакого другого занятия, как наслаждаться цветущей вишней, благоухающей в утреннем солнце, или луной, белой и серебристой.