Поведение этого "сумасшедшего" монаха-отшельника и во многом другом совершенно выходило за рамки общепринятого. Когда он посещал религиозные церемонии, он обычно носил свои изношенные сандалии вместе с сутрами, завернув их в кашайю. Когда его спрашивали: "Что представляет собою твоя домашняя утварь?", он отвечал: "Пара сандалий, завернутых в кашайю". "Кашайя" ("каса" по-японски) – это ряса, являющаяся символом святости профессии того, кто ее носит, в то время, как сандалии, хотя и очень необходимая для практических целей вещь и ни в коей мере не игнорируемая, обычно символизируют вещи грязные и ненужные, особенно когда они изношены. Таким образом, отшельник положил вместе эти две совершенно разные вещи и торжественно носил их на плече. Это можно рассматривать как символ абсолютного утверждения. Когда его потом спрашивали о том, что в конечном счете означает такой странный синтез, он обычно отвечал: "Босиком я спускаюсь с горы". Очевидно, он не остается наедине со своим утверждением, то есть не пребывает в своей "прозрачной пустоте", он иногда настолько активен, что покидает свое горное убежище для того, чтобы отдаться религиозной деятельности в деревне, под горой.

Далее Сэте говорит о Дзесю:  

Королевский слон фыркает,
Бесстрашный лев рычит.
Разговор, лишенный пышности,
Заставляет человека совсем умолкнуть.
Юг и Север, Восток и Запад;
Ворон летает, заяц прыгает.*

* Ворон символизирует здесь солнце, а заяц – луну.

Лаконичный стиль Сэте требует разъяснения. "Извинение" Дзесю здесь сравнивается с фырканьем слона и рычанием льва. Дзесю вовсе не показывает свою слабость и не извиняется, когда говорит о том, что не может уйти от этой дилеммы, фактически его заявление превосходит все словесные каламбуры, в нем нет ничего такого, за что можно было бы ухватиться: будучи лишенным пышности, оно не поддается описанию, никто не может ничего о нем сказать. Однако перед нами простирается безграничное пространство – Север и Юг, Восток и Запад – перед нами бесконечный поток времени – солнце и луна то восходят, то садятся – и это все неповторимое по своему характеру творение. Ода Сэте, как и раньше, восхваляет "совершенный Путь", а также и Дзесю, мастера дзэн-мондо.

V

Теперь мы подошли к четвертому и последнему мондо Дзесю, характеризующему "совершенный Путь" и приведенному в Хэкиган-сю. Один монах спрашивает: "Совершенный путь не сложен, просто на нем нет отбора и выбора. Как только что-либо начинают утверждать, появляется отбор и выбор. В таком случае, что вы можете сделать для других?"

Этот монах опять нападает на Дзесю, пытаясь припереть его к стене. Если он скажет "это" или "то", он совершит ошибку, прибегнув к отбору и выбору, и будет пойман в собственной западне. Монах этот не новичок. Дзесю, однако, не так-то легко провести. Он самым безыскусным образом отвечает: "Почему же ты не цитируешь все полностью?"

Проповедь Дзесю, как мы видели раньше, содержит кое-что еще, но монах не процитировал весь отрывок. Отсюда требование Дзесю, и это требование, как может показаться, не имеет никакой внутренней связи с вопросом монаха. Но с точки зрения дзэна, существует нечто более глубокое, чем слова. Мы должны почувствовать внутреннее состояние Дзесю, которое свободно от оков умозрительности и движется в плоскости, не знающей отбора и выбора. Этот монах был, однако, не простым человеком и смог сказать следующее: "Моя память отказывается идти дальше". Внешне простое констатирование факта, так как он не пытался продолжать свой спор дальше. Но Дзесю хорошо понимал намерение этого монаха и знал, на что был направлен весь его ум. Учитель снова вернулся к своей первоначальной теме и сказал: "Только это – совершенный Путь не сложен, просто на нем нет отбора и выбора".

Как уже было сказано, не следует понимать дзэн с позиций обычных законов логики или руководствоваться буквальным смыслом произнесенных слов. Мы должны исследовать внутреннее отношение учителя к жизни и миру. Другими словами, мы должны посредством изображения погрузиться как можно глубже в умственную и духовную атмосферу, которой он окружен. Мы должны оставить нашу привычку отбирать и выбирать, которая создает препятствия на каждом шагу нашей повседневной жизни. Фактически это насилие над нашим привычным отношением к себе и миру. Мы можем подумать, что это невозможно, так как это означает отказ от жизни, которой мы живем со времени сотворения мира. Но именно этого требует учитель дзэна от тех, кто хочет составить ему компанию. Поэтому вместо того, чтобы прибегать к помощи разума, мы должны попытаться открыть новый путь, ведущий в царство дзэна.