17. — Мое счастье,— говорил Аженор Федиме,— сияет в твоих очах; никогда я не разлучусь с моей любезной Федимой — нет, никогда, клянусь этими очами! Дивное уединение, в тебе будут замкнуты все мои желания; цветущее ложе, которое я делю с Федимой, ты — трон любви, и ты сладостней царского трона.

18. — Любезный Аженор,— отвечала Федима,— ничто мне не мило так, как обладание твоим сердцем. Из всех кавалеров ты один сумел меня тронуть и победить мою неприязнь к уединенной жизни. Я видела твою пламенную страсть, твою верность, твое постоянство; я покинула все и вижу, что покинула слишком мало. Нежный Аженор, дорогой и достойный друг, ничего, кроме тебя, мне не нужно; я хочу жить и умереть с тобою. Если бы это уединение было настолько же ужасно, насколько оно прелестно, если бы эти волшебные сады превратились в пустыни, Федима видела бы в них тебя, и твоя Федима была бы счастлива! О, если бы моя нежность, моя верность, мое сердце и радости взаимной любви могли вознаградить тебя за все, чем ты пожертвовал ради меня! Но, увы, этим радостям наступит конец, и, потеряв их, я по крайней мере утешусь сладким сознанием, что твоя рука закроет мне глаза и что я испускаю последний вздох в твоих объятиях.

19. Как ты думаешь, мой друг, чем все это кончилось? Однажды Аженор, испытав в объятиях Федимы самые упоительные восторги, расстался с нею. Он удалился на одно лишь мгновение; через минуту он должен был вернуться к ней на цветущее ложе, где он ее оставил. Но поджидавший его дилижанс умчал его стрелою ко двору. Там он давно уже хлопотал об одном видном месте. Его влияние, интриги, шаги, предпринятые его семьей, богатые подарки министрам или их любовницам, происки нескольких женщин, захотевших отнять его у Федимы,— все это привело к тому, что он получил желаемое место, и он был извещен об этом успехе письмом за минуту до того, как между ним и его возлюбленной произошел изложенный мною нежный разговор.

20. Итак, Аженор удалялся; а в это время один его соперник, только и ждавший его ухода, показался из-за деревьев, за которыми он прятался, и занял его место в объятиях Федимы. Этот новый герой царил положенный срок; он был замучен ласками и потом заменен другими любовниками.

21. Ты знаешь теперь, что такое истинная любовь;

слушай дальше и суди об искренности дружбы.

22. Белиза была самой близкой подругой Калисты; обе были юные, незамужние, имели тысячу поклонников и жили в свое удовольствие. Всюду их видели вместе: на балах, на вечеринках, на прогулках, в опере. Они были неразлучны. Они советовались друг с другом о своих самых важных делах. Белиза не купит, бывало, ни одного куска материи, который не был бы одобрен Калистой; Калиста ни за что не пойдет к своему ювелиру без Белизы. Что сказать тебе еще? Игры, развлечения, ужины — все у них было общее.

23. Точно так же Критон был другом Альсиппа, стародавним другом. Одинаковость вкусов, талантов, наклонностей, взаимные услуги, общий кошелек — все, казалось, подготовило и должно было укрепить их сердечную связь. Критон был женат; Альсипп оставался холостым.

24. Белиза и Критон были знакомы. Однажды, когда Критон был у нее в гостях, у них завязался серьезный разговор о дружбе. Они красноречиво описывали это чувство, разбирали его, давая друг другу понять, что отличаются чувствительностью и тонкостью необычайной.

— Как приятно,— говорила Белиза,— иметь возможность сказать себе, что у тебя есть настоящие друзья и что ты заслужил их дружбу живым и нежным интересом ко всему, что их касается; но часто это удовольствие обходится недешево. Я лично слишком часто убеждаюсь, чего стоит иметь такое сердце, как мое. Сколько тревог, сколько волнений и горестей приходится разделять с другим! Это душевное состояние невозможно побороть.

25. — Ах, мадам,— отвечал Критон,— неужели вы недовольны тем, что у вас такая чудная душа? Если бы мне было дозволено говорить о самом себе, я сказал бы, что я, так же как и вы, не могу, никоим образом не могу подавить в себе живейшее участие к своим друзьям; но признаюсь — и это, может быть, покажется вам странным,— мне приятно чувствовать, как моя душа раздирается всем, что затрагивает их интересы. Между нами, разве не было бы нарушением главного долга дружбы, если бы мы медлили с нашим душевным участием в известных обстоятельствах?

26. — Одного я никогда не могу понять,—перебила его Белиза,— как это существует на свете столько черных душ, прикрывающих вероломство, злобу, корысть, предательство и сотни других ужасных пороков чарующей видимостью нравственности, честности и дружбы? Я впадаю в дурное настроение, когда вижу, что творится вокруг меня, и почти начинаю подозревать своих лучших друзей.

27. — Я далек,— сказал Критон,— от подобной крайности; я охотнее дам обмануть себя какому-нибудь плуту, чем оскорблю своего друга. Но во избежание обеих этих неприятностей я изучаю, глубоко изучаю людей, прежде чем довериться им; особенно остер