Скачать 95.8 Кбайт
Принципы нравственной философии, или опыт о достоинстве и добродетели,
Отклонившиеся от своего предмета аффекты и скованные в своих действиях мысли восстают и порождают озлобленность, меланхолию, беспокойство и многие другие язвы характера. Затем наступает равнодушие; существо становится чрезмерно чувствительным, вспыльчивым, буйным, и в этих взрывоопасных условиях достаточно малейшей искры, чтобы начался пожар.
Что же касается личных интересов существа, то чем только оно не рискует! Что за положение: быть окруженным требующими внимания и забот предметами и обремененным делами и не иметь возможности всем этим заняться?! Как досадно быть не в состоянии помочь себе самому и зачастую не надеяться на помощь окружающих! Так происходит с безразличным человеком, который никогда ни о ком не заботился и которому окружающие тем более необходимы, что, не имея по вине своего порока никакого представления об общественных обязанностях, он не приносит пользы даже себе самому. Эта упорная склонность к лени, это презрение к труду, эта намеренная праздность, безусловно, являются неисчерпаемым источником огорчений и, следовательно, значительным препятствием на пути к счастью.
Мы рассмотрели частные аффекты и отметили, что, если они слишком сильны, это приводит к неприятным последствиям. Мы доказали, что их избыток препятствует высшему счастью и что по их милости существо, находящееся под их пагубным влиянием, подвержено постоянным несчастьям; что их власть усиливается лишь за счет нашей свободы и что по вине их узкого и ограниченного поля зрения мы вынуждены пребывать в униженном и презренном положении, которое обычно вызывает снисходительную жалость. Трудно найти что-нибудь более несносное само по себе и более губительное по своим последствиям, чем прислушиваться к ним, быть их рабом и отдать им во власть свой характер, а свое поведение основывать на их советах.
К тому же эта полная приверженность существа к своим личным интересам предполагает некоторую осторожность в обращении, а также нечто коварное и скрытое в поведении и в действиях. А что происходит с душевной чистотой и врожденной порядочностью? Что происходит с искренностью, прямотой и откровенностью? Доверие и добрая воля уничтожаются, а зависть, подозрительность и ревность возрастают до бесконечности. С каждым днем личные планы все расширяются, а общий взгляд на вещи сужается, Мало-помалу происходит разрыв с окружающими, и в этом удалении от общества, виной которому (личный) интерес, с неудовольствием замечаешь, что связан с обществом определенными нитями. Тогда пытаешься заставить замолчать, а вскоре и искоренить эти навязчивые аффекты, которые в глубине души не прекращают призывать к общему благу рода и к истинным интересам; это означает, что изо всех сил стремишься сделать сам себя совершенно несчастным.
Впрочем, не говоря о других случайностях, которые могут быть вызваны избытком личных аффектов, целью которых является уничтожение общих аффектов, очевидно, что они стремятся лишить нас источника наслаждений и внушить нам отталкивающие и извращенные склонности, довершающие наши несчастья, что будет явствовать из следующего, заключительного раздела.
РАЗДЕЛ 3.
Нам остается исследовать страсти, не направленные ни на общее благо, ни на личный интерес и не выгодные ни обществу, ни самому существу. Мы отмечали, что они противоположны общественным и естественным аффектам, и назвали их излишними и противоестественными наклонностями.
К этому виду относится жестокое удовольствие, получаемое от зрелища казней, пыток, бедствий, катастроф, крови, резни и разрушения. Эта страсть преобладала у многих тиранов и у некоторых варварских народов. Ей нередко подвержены люди, отказавшиеся от учтивости нравов и обращения, которая предупреждает резкость и грубость и способствует сохранению некоторого уважения к роду человеческому. Она проявляется также там, где не хватает мягкости и приветливости. Природа того, что мы называем хорошим воспитанием, такова, что среди прочих пороков оно решительно осуждает бесчеловечность и варварские удовольствия. Наслаждение несчастьем своего врага вытекает из озлобления, ненависти, страха или какой-нибудь другой корыстной страсти. Но забавляться, глядя на мучения и страдания безразличного для тебя существа, постороннего или родного, принадлежащего к одному с тобой или к другому роду, дружественному или враждебному, знакомому или незнакомому, из любопытства упиваться его кровью и его агонией означает получать удовольствие, не основанное ни на каком интересе; следовательно, эта склонность отвратительна, ужасна и совершенно противоестественна.
Легкое сходство с этим аффектом прослеживается в злорадном удовлетворении, испытываемом по поводу затруднения, в котором оказался другой человек. Это разновидность вздорной забавляющейся злобы, заключающейся в том, что нарушение порядка доставляет удовольствие;
похоже, что при воспитании детей в них развивают и эту предрасположенность, которую в таком случае называют шалостями. Тот, кто узнает что
Что же касается личных интересов существа, то чем только оно не рискует! Что за положение: быть окруженным требующими внимания и забот предметами и обремененным делами и не иметь возможности всем этим заняться?! Как досадно быть не в состоянии помочь себе самому и зачастую не надеяться на помощь окружающих! Так происходит с безразличным человеком, который никогда ни о ком не заботился и которому окружающие тем более необходимы, что, не имея по вине своего порока никакого представления об общественных обязанностях, он не приносит пользы даже себе самому. Эта упорная склонность к лени, это презрение к труду, эта намеренная праздность, безусловно, являются неисчерпаемым источником огорчений и, следовательно, значительным препятствием на пути к счастью.
Мы рассмотрели частные аффекты и отметили, что, если они слишком сильны, это приводит к неприятным последствиям. Мы доказали, что их избыток препятствует высшему счастью и что по их милости существо, находящееся под их пагубным влиянием, подвержено постоянным несчастьям; что их власть усиливается лишь за счет нашей свободы и что по вине их узкого и ограниченного поля зрения мы вынуждены пребывать в униженном и презренном положении, которое обычно вызывает снисходительную жалость. Трудно найти что-нибудь более несносное само по себе и более губительное по своим последствиям, чем прислушиваться к ним, быть их рабом и отдать им во власть свой характер, а свое поведение основывать на их советах.
К тому же эта полная приверженность существа к своим личным интересам предполагает некоторую осторожность в обращении, а также нечто коварное и скрытое в поведении и в действиях. А что происходит с душевной чистотой и врожденной порядочностью? Что происходит с искренностью, прямотой и откровенностью? Доверие и добрая воля уничтожаются, а зависть, подозрительность и ревность возрастают до бесконечности. С каждым днем личные планы все расширяются, а общий взгляд на вещи сужается, Мало-помалу происходит разрыв с окружающими, и в этом удалении от общества, виной которому (личный) интерес, с неудовольствием замечаешь, что связан с обществом определенными нитями. Тогда пытаешься заставить замолчать, а вскоре и искоренить эти навязчивые аффекты, которые в глубине души не прекращают призывать к общему благу рода и к истинным интересам; это означает, что изо всех сил стремишься сделать сам себя совершенно несчастным.
Впрочем, не говоря о других случайностях, которые могут быть вызваны избытком личных аффектов, целью которых является уничтожение общих аффектов, очевидно, что они стремятся лишить нас источника наслаждений и внушить нам отталкивающие и извращенные склонности, довершающие наши несчастья, что будет явствовать из следующего, заключительного раздела.
РАЗДЕЛ 3.
Нам остается исследовать страсти, не направленные ни на общее благо, ни на личный интерес и не выгодные ни обществу, ни самому существу. Мы отмечали, что они противоположны общественным и естественным аффектам, и назвали их излишними и противоестественными наклонностями.
К этому виду относится жестокое удовольствие, получаемое от зрелища казней, пыток, бедствий, катастроф, крови, резни и разрушения. Эта страсть преобладала у многих тиранов и у некоторых варварских народов. Ей нередко подвержены люди, отказавшиеся от учтивости нравов и обращения, которая предупреждает резкость и грубость и способствует сохранению некоторого уважения к роду человеческому. Она проявляется также там, где не хватает мягкости и приветливости. Природа того, что мы называем хорошим воспитанием, такова, что среди прочих пороков оно решительно осуждает бесчеловечность и варварские удовольствия. Наслаждение несчастьем своего врага вытекает из озлобления, ненависти, страха или какой-нибудь другой корыстной страсти. Но забавляться, глядя на мучения и страдания безразличного для тебя существа, постороннего или родного, принадлежащего к одному с тобой или к другому роду, дружественному или враждебному, знакомому или незнакомому, из любопытства упиваться его кровью и его агонией означает получать удовольствие, не основанное ни на каком интересе; следовательно, эта склонность отвратительна, ужасна и совершенно противоестественна.
Легкое сходство с этим аффектом прослеживается в злорадном удовлетворении, испытываемом по поводу затруднения, в котором оказался другой человек. Это разновидность вздорной забавляющейся злобы, заключающейся в том, что нарушение порядка доставляет удовольствие;
похоже, что при воспитании детей в них развивают и эту предрасположенность, которую в таком случае называют шалостями. Тот, кто узнает что
|
|