Если жизнь – это безумие, тогда стольким миллионам душ нужен свет божественного разума; если жизнь – это грезы, то все-таки внутри самих себя они реальны для многих грезящих, которых или нужно привести к более возвышенным грезам, или пробудить; если же жизнь – это обман, то необходимо дать обманутым правду [10].

Но мы все-таки чувствуем неудовлетворенность. Мы можем принять, что Бог находится во всем этом зле, во всех страданиях, мы можем понять, что темный Враг, мучающий нас, есть на самом деле созидатель нашей силы, скрыто формирующий наше сознание, и вполне возможно, что мы – "воители Света" в этом сумрачном мире, подобно риши древности. Но тогда почему повсюду – прежде всего тьма? Зачем Тот, кого мы считаем вечно чистым и совершенным, стал этим миром, который, кажется, так далек от божественного; для чего Ему нужны были Смерть, Ложь и Страдание? Если это только маска, то для чего она? Если это только иллюзия, то зачем нужна эта жестокая игра? И все же то, что Господь не сотворил этот мир в соответствии с нашими представлениями о совершенстве – это благословение, потому что у нас есть столько всяких идей о том, что является совершенным, а что – нет, о том, каким должен быть Бог и особенно каким он быть не должен, что после того, как мы отбросили бы все, что не соответствует этим представлениям, в нашем мире не осталось бы ничего, кроме или одного большого нуля, который уже никак не потерпел бы нечистоты нашего собственного существования, или одной большой казармы. Добродетель, – говорила Мать, – всегда стремилась что-нибудь подавить в этой жизни; если сложить вместе сразу добродетели всех стран мира, то едва ли от жизни что-либо останется. Ведь пока нам известен только один вид совершенства – тот, который, скорее, стремится исключить что-то, а не охватить все в целом; а совершенство – это полнота. Ведь мы можем уловить лишь одно мгновение Вечности, а это мгновение не содержит всего того, что мы хотели бы видеть и иметь, и вот мы жалуемся, заявляя, что мир этот дурно устроен; когда же мы возвышаемся над мгновением и выходим в Полноту, все меняется, и мы становимся причастными Совершенству в становлении. Этот мир не закончен, он находится в становлении, это постепенное покорение Божественного Божественным для Божественного на его пути к становлению бесконечно бОльшим, – тем, чем нам должно стать [11]. Наш мир находится в процессе эволюции, а эволюция имеет духовное значение:

Неисчислимости земных путей, что рвутся к божеству. [12]
Что мы знаем о великом земном путешествии? Оно кажется нам мучительным, жестоким, нечистым, но мы ведь только рождаемся! Мы уже вышли из Материи – грязные, жалкие, подавленные болью – встали, как бог из могилы, который уже ничего не помнит, не знает, где право, а где лево, бредет ощупью, на все поминутно натыкаясь. Но кто знает, какое иное рождение, какая обновленная память, какая сила, которую мы вновь обретаем, ожидают нас на нашем пути? Этот мир находится в становлении; мы еще не знаем всей истории до конца.

Ты на земле ищи Его...
Ты Он еси, о Царь. Лишь нощи тьмой
Душа твоя объята –
Но то была твоя лишь воля.
Так сбрось же сей покров и возврати
Ту цельность ясную,
С которой вы воистину одно. [13]
ЦЕНТРАЛЬНОЕ СУЩЕСТВО. ВСЕОБЩАЯ ЛИЧНОСТЬ

"Ты есть Он" – такова вечная истина: Тат твам аси – ты То еси. Такова Истина, которой учили древние Мистерии и которую забыли более поздние религии. Утеряв главную тайну, они впали в того или иного рода дуализм – источник заблуждения, и тогда мистерии, уже лишенные истинного света, вменили великую и в то же время простую Мистерию. "Я и Отец мой – одно", – говорил Иисус Христос (Иоанн, 10, 30), "Я – это Он", – говорят мудрецы Индии: со'хам – ибо такова истина, которую открывают все люди свободного духа – с Востока ли они или с Запада, из прошлого или из настоящего. Это вечный Факт, который все мы должны открыть. И это "я", утверждающее свое тождество с Богом, не является принадлежностью какой-либо привилегированной личности. И действительно, разве можем существовать во всем этом безбрежном неудержимом распускании, расцветании хотя бы одно жалкое обособленное "я", неужели же единение с Богом – удел лишь мудрецов Упанишад, риши Вед или Христа? На самом деле это голоса всех людей, слитые в едином космическом сознании. Мы все – дети Божьи.

Есть два пути к этому Открытию, или две ступени. Первая – это найти душу, психическое существо, которое вечно едино с Божественным, малый свет этого великого Света: "Дух, который находится здесь, в человеке, и Дух, который находится там, в Солнце – взгляни: это Единый Дух и нет никакого другого", – говорят Упанишады (Таиттирия Упанишада X); "кто думает 'я – это одно, а он – другое', тот не знает" (Брихадараньяка Упанишада I.4.10). Шесть или семь тысяч лет тому назад Веды назвали такое открытие Духа в человеке "рождением Сына": "Видна его красная сверкающая субстанция: великий бог высвобождается из мрака" (Риг Веда V.1.2); сильным мощным языком утверждали риши Вед вечное тождество Сына и Отца и божественную трансмутацию человека: "Освобождай отца твоего, знанием своим охраняй его – отца твоего, который становится твоим сыном и поддерживает тебя" (Риг Веда V.