Скачать 46.49 Кбайт
Изначальная запись случая
Офицер, который отвечал за интендантство, подошел к нему и сказал: «Спасибо, старый товарищ, ты сделал хорошую работу», на что отец резко ответил: «Ты дрянь! Ты называешь меня «старым товарищем» сейчас потому, что я тебе помог, но в прошлом ты ко мне относился иначе».
(Очевидно, бег был попыткой ублажить отца).
Другая навязчивость в Унтерахе под воздействием того, что кузина от него отказалась: навязчивые разговоры. Как правило, он не слишком разговорчив с матерью, но тогда он, гуляя с ней, вынуждал себя бесконечно болтать. Он переходил от одной темы к другой и много говорил о всякой чепухе. Он рассказывает об этом как об общем явлении, но приводимый пример показывает, что это началось с матери. — Распространенная навязчивость счета, например, считать до 40 или 50 между громом и молнией [стр. 259]. — Своего рода навязчивость защиты. Когда он был с ней в лодке и дул ветер, он должен был одеть ей на голову свою шляпу. Как если бы он получил приказ, чтобы с ней ничего не случилось. — Навязчивость понимания. Он заставлял себя понимать каждый обращенный к нему слог, как если бы он мог пропустить какое-то бесценное сокровище. Соответственно он все время спрашивал: «Что вы сказали?», и когда ему повторяли сказанное, то ему казалось, что в первый раз это звучало иначе, и он очень забавлялся.
Этот материал следует соотнести с его кузиной. Она объяснила ему, что то, что показалось ему отвержением с ее стороны, на самом деле было попыткой защитить его, чтобы он не выглядел смешным в глазах Х. Это объяснение должно основательно менять ситуацию. Навязчивость защиты, очевидно, выражает собой раскаяние и эпитимию. Навязчивость понимания также относится к этой же ситуации; именно эти ее слова были столь ценными для него. В действительности, эта последняя навязчивость появилась у него только после приезда кузины. Легко понять, как она стала обобщенной. Другие формы навязчивости были до объяснения с кузиной, насколько он помнит. Его тревожность со счетом в грозу была по сути прорицанием и указывала на страх смерти – сколько лет он проживет. Его бег под палящим солнцем имел в себе что-то суицидальное и был связан с несчастной любовь. Все это он подтвердил.
Прежде, чем он уехал из Унтераха, он сказал своему другу У., что на этот раз у него есть странное определенное чувство, что он не вернется в Вену. С детства он был знаком с явными идеями суицида. Например, когда он возвращался из школы с плохими отметками, что, как он знал, причинит боль отцу. Однако, как то раз, когда ему было 18 лет, их навещала сестра матери. 18 месяцев тому назад ее сын застрелился, как говорили, из-за несчастной любви, и пациент подумал, что он убил себя из-за Хильды, в которую молодой человек был когда-то очень влюблен. Тетя выглядела такой несчастной и разбитой, что он поклялся себе, что ради матери никогда не покончит с собой, что бы с ним не случилось, даже если произойдет разочарование в любви. Его сестра Констанция сказала, когда он вернулся домой после бега: “Вот увидишь, Поль, однажды у тебя после этого будет удар”.
Если у него были суицидальные импульсы до объяснения, они могли быть только самонаказанием за желание убить своей ярости кузена. Я дал ему почитать «Joie de vivre» Золя.
Он продолжал рассказывать мне, что в тот день, когда его кузина оставила У., он обнаружил, что на дороге лежал камень, и у него появилась фантазия, что ее карета может споткнуться об этот камень, и она плохо кончит. Он убрал камень с дороги, но через 20 минут подумал, что это абсурдно, и вернулся, чтобы положить камень на место. Итак, здесь вновь враждебный импульс против кузины.
* * *
2 декабря. – [?январь] – Перерыв из-за болезни и смерти доктора Пр. Он относился к нему как к отцу и дошел до таких личных отношений с ним, в которых проявлялись также все различные враждебные элементы. Желания, связанные с крысами, вытекающие из того факта, что он был их семейным доктором, и они ему платили. “Так много крейцеров, так много крыс,” сказал он себе, когда клал деньги в специальное блюдо на похоронах. Идентифицируясь с матерью, он даже обнаруживал почву для личной ненависти, направленной на него; поскольку мать упрекала его за то, что он не заставил отца оставить работу. По дороге на кладбище однажды он обнаружил на своем лице странную улыбку, которая всегда его беспокоила, когда он посещал похороны. Он также упомянул фантазию, что доктор Д. сексуально оскорбил его сестру Джулию. (Это, возможно, зависть в связи с медицинскими обследованиями). Он перешел к воспоминанию, что отец сделал что-то с ней, чего делать был не должен, когда ей было 10 лет. Он услышал крики из комнаты, а затем отец вышел и сказал: “У девочки задница как камень”. Достаточно странно, что его уверенность, что он таит чувство ярости по отношению к отцу, не прогрессировало, несмотря на то, что он видит, что есть все логические основания предполагать, что у него имеются такие чувства.
В связи с этим, хотя в данный момент еще не ясно, была трансферная фантазия. Между двумя женщинами – моей женой и моей матерью – из ануса одной в анус другой протянута селедка.
(Очевидно, бег был попыткой ублажить отца).
Другая навязчивость в Унтерахе под воздействием того, что кузина от него отказалась: навязчивые разговоры. Как правило, он не слишком разговорчив с матерью, но тогда он, гуляя с ней, вынуждал себя бесконечно болтать. Он переходил от одной темы к другой и много говорил о всякой чепухе. Он рассказывает об этом как об общем явлении, но приводимый пример показывает, что это началось с матери. — Распространенная навязчивость счета, например, считать до 40 или 50 между громом и молнией [стр. 259]. — Своего рода навязчивость защиты. Когда он был с ней в лодке и дул ветер, он должен был одеть ей на голову свою шляпу. Как если бы он получил приказ, чтобы с ней ничего не случилось. — Навязчивость понимания. Он заставлял себя понимать каждый обращенный к нему слог, как если бы он мог пропустить какое-то бесценное сокровище. Соответственно он все время спрашивал: «Что вы сказали?», и когда ему повторяли сказанное, то ему казалось, что в первый раз это звучало иначе, и он очень забавлялся.
Этот материал следует соотнести с его кузиной. Она объяснила ему, что то, что показалось ему отвержением с ее стороны, на самом деле было попыткой защитить его, чтобы он не выглядел смешным в глазах Х. Это объяснение должно основательно менять ситуацию. Навязчивость защиты, очевидно, выражает собой раскаяние и эпитимию. Навязчивость понимания также относится к этой же ситуации; именно эти ее слова были столь ценными для него. В действительности, эта последняя навязчивость появилась у него только после приезда кузины. Легко понять, как она стала обобщенной. Другие формы навязчивости были до объяснения с кузиной, насколько он помнит. Его тревожность со счетом в грозу была по сути прорицанием и указывала на страх смерти – сколько лет он проживет. Его бег под палящим солнцем имел в себе что-то суицидальное и был связан с несчастной любовь. Все это он подтвердил.
Прежде, чем он уехал из Унтераха, он сказал своему другу У., что на этот раз у него есть странное определенное чувство, что он не вернется в Вену. С детства он был знаком с явными идеями суицида. Например, когда он возвращался из школы с плохими отметками, что, как он знал, причинит боль отцу. Однако, как то раз, когда ему было 18 лет, их навещала сестра матери. 18 месяцев тому назад ее сын застрелился, как говорили, из-за несчастной любви, и пациент подумал, что он убил себя из-за Хильды, в которую молодой человек был когда-то очень влюблен. Тетя выглядела такой несчастной и разбитой, что он поклялся себе, что ради матери никогда не покончит с собой, что бы с ним не случилось, даже если произойдет разочарование в любви. Его сестра Констанция сказала, когда он вернулся домой после бега: “Вот увидишь, Поль, однажды у тебя после этого будет удар”.
Если у него были суицидальные импульсы до объяснения, они могли быть только самонаказанием за желание убить своей ярости кузена. Я дал ему почитать «Joie de vivre» Золя.
Он продолжал рассказывать мне, что в тот день, когда его кузина оставила У., он обнаружил, что на дороге лежал камень, и у него появилась фантазия, что ее карета может споткнуться об этот камень, и она плохо кончит. Он убрал камень с дороги, но через 20 минут подумал, что это абсурдно, и вернулся, чтобы положить камень на место. Итак, здесь вновь враждебный импульс против кузины.
* * *
2 декабря. – [?январь] – Перерыв из-за болезни и смерти доктора Пр. Он относился к нему как к отцу и дошел до таких личных отношений с ним, в которых проявлялись также все различные враждебные элементы. Желания, связанные с крысами, вытекающие из того факта, что он был их семейным доктором, и они ему платили. “Так много крейцеров, так много крыс,” сказал он себе, когда клал деньги в специальное блюдо на похоронах. Идентифицируясь с матерью, он даже обнаруживал почву для личной ненависти, направленной на него; поскольку мать упрекала его за то, что он не заставил отца оставить работу. По дороге на кладбище однажды он обнаружил на своем лице странную улыбку, которая всегда его беспокоила, когда он посещал похороны. Он также упомянул фантазию, что доктор Д. сексуально оскорбил его сестру Джулию. (Это, возможно, зависть в связи с медицинскими обследованиями). Он перешел к воспоминанию, что отец сделал что-то с ней, чего делать был не должен, когда ей было 10 лет. Он услышал крики из комнаты, а затем отец вышел и сказал: “У девочки задница как камень”. Достаточно странно, что его уверенность, что он таит чувство ярости по отношению к отцу, не прогрессировало, несмотря на то, что он видит, что есть все логические основания предполагать, что у него имеются такие чувства.
В связи с этим, хотя в данный момент еще не ясно, была трансферная фантазия. Между двумя женщинами – моей женой и моей матерью – из ануса одной в анус другой протянута селедка.
|
|