Глагол l?sen (решать; уничтожать, прекращать, отменять) синонимичен глаголу aufl?sen (разрешать [вопрос]; ликвидировать), а последний – глаголу liquidieren, точно так же синонимичны дериваты этих глаголов – существительные Aufl?sung (разложение, распад, смерть) и Liquidation. В английском языке финансовое и «истребительное» значения также присутствуют в глаголе liquidate (The New Shorter Oxford English Dictionary. V. 1. Oxford, 1993, p. 1601), но если финансовые смыслы этот словарь возводит к итальянскому глаголу liquidare, то «убийственные» – к русскому глаголу «ликвидировать», только после появления которого с данным значением возникло соответствующее значение (put an end to or get rid of, esp. by violent means; wipe out; kill) и в английском слове liquidate. Нельзя не указать и еще на одну аналогию: в русском языке у глагола «решить» имеется значение «убить» (см. в словаре Даля «Чем мучить, уж лучше решить»)… Вот и получается, что «Endl?sung» может означать и «окончательное решение», и «окончательную ликвидацию», т.е. истребление. Это и позволило нацистам использовать слово как эвфемизм.], это означало, что людей расстреляли или отправили в газовые камеры.

Можно ли в этой тенденции превращать личность в вещь видеть особую характерную черту LTI? Думаю, что нет. Ведь превращают в вещь только тех людей, которым национал-социализм отказывает в принадлежности к роду человеческому как таковому, которых – как низшую расу, антирасу или недочеловеков – исключают из подлинного человечества, ограниченного германцами или людьми нордической крови. А в рамках этого признанного круга человечества национал-социализм подчеркивает значение личности. В подтверждение этого приведу два ясных и убедительных свидетельства.

В военной сфере речь всегда идет не о «людях» (Leute) какого-либо офицера, какой-либо роты, а о «мужчинах», «мужиках» (M?nner). Любой лейтенант рапортует: «Я приказал своим мужикам…» Как-то раз в «Рейхе» был помещен трогательный, патетический некролог, написанный старым университетским профессором в связи с гибелью трех офицеров – его любимых учеников. В некрологе цитировались письма этих офицеров с фронта. Старик-профессор постоянно восхищался немецкой мужской верностью, геройством офицеров с их «мужами» (Mannen), он буквально захлебывался от восторга, используя это слово, звучавшее поэтически благодаря своему древнегерманскому происхождению. Но в письмах с фронта его ученики сплошь и рядом писали о «наших мужиках» (M?nner). Тут с полной естественностью употреблялась словесная форма из современного языка – у молодых офицеров не возникало ощущения, будто современным словцом они придают своей речи новый, да еще и поэтический оттенок.

Как правило, отношение LTI к древнегерманским языковым формам было двойственным. С одной стороны, привязка к традиции, романтическая приверженность к немецкому Средневековью, связь с изначальным германством, еще не испорченным примесью римского духа, вызывали симпатию; с другой же, этот язык стремился быть прогрессивным и современным без всяких ограничений. К тому же Гитлер в начале своей деятельности боролся – как с нежелательными конкурентами и противниками – со сторонниками немецкого национального начала (die Deutschv?lkischen), которые охотно придавали своей речи явно древнегерманскую окраску. Так и получилось, что старинные немецкие названия месяцев, которые одно время пропагандировались, все же не привились, да и вообще никогда не употреблялись в официальной речи. И наоборот, некоторые руны и многие германские имена обрели популярность и вошли в повседневный обиход…

Еще более характерно, чем в «мужиках», стремление выделить личность выражается в сплошном переформулировании, свойственном канцелярскому стилю, что иногда невольно давало комический результат. Евреям не полагалось ни карточек на одежду, ни талонов на приобретение товаров, им было отказано в праве на покупку чего-либо нового; они получали только подержанные вещи со специальных складов одежды и промышленных товаров. На первых порах было относительно просто приобрести какую-либо одежду на таком складе; позднее необходимо было подавать заявку, которая путешествовала от полномочных «правовых советников» общины и еврейского отдела гестапо до полицейского управления. Однажды я получил бланк с текстом: «Я выделил Вам рабочие брюки б/у. Получить можно там-то и там-то. Начальник полиции такой-то». Принцип, лежащий в основе такого порядка, гласил: решение принимается не безличной администрацией, а в каждом случае конкретной, облеченной соответствующими полномочиями личностью того или иного начальника. Вот почему все официальные документы переводились в форму первого лица и исходили отныне от того или иного конкретного «бога». Уже не налоговое управление X, а я, начальник налогового управления лично, требую от Фридриха Шульце возмещения недоплаты в размере 3 марок 50 пфеннигов; я, начальник полиции, направляю квитанцию для уплаты штрафа в размере 3 марок; и наконец, я, начальник полиции, лично предоставляю еврею Клемпереру поношенные штаны. Все in majorem gloriam, к вящей славе личности и вождистского принципа.