В марте 1971 г. правительство Демиреля было вынуждено уйти в отставку. И хотя на этот раз руководители армии активно не вмешались в политику, предоставив это дело новому правительству, именно они диктовали правительству его политику, суть которой сводилась к наведению порядка жесткой рукой, т.е. к преследованию радикальных партий, групп и органов печати. Объявленное в апреле 1971 г. чрезвычайное положение в Анкаре и Стамбуле было отменено лишь осенью 1973 г., а собравшийся вслед за этим новый парламент принял ряд важных реформ, в том числе закон об аграрной реформе, предусматривавший выкуп земель у крупных собственников и распределение их среди крестьян.

70-е годы были в некотором роде повторением 60-х. После вмешательства военных вновь началась ожесточенная борьба политических партий за власть. С новой силой разгорелись страсти, принявшие к концу десятилетия характер массовых акций политического экстремизма, что вновь привело страну к состоянию, близкому к анархии. Экономика страны, несмотря на некоторые успехи (в 1975 г. прирост валового продукта составил 8 %), оставалась по-прежнему в основном государственной и потому была неэффективной, ложившейся тяжелым грузом на бюджет. К 1980 г. внешняя задолженность Турции в связи с этим достигла 20 млрд. долл. Дорого обошлась стране и военная экспедиция 1974 г. на Кипре. 12 сентября 1980 г. в условиях резкого обострения внутриполитического кризиса в Турции вновь был совершен военными государственный переворот – на сей раз с роспуском всех политических партий и парламента.

Стоит отметить бросающуюся в глаза закономерность динамики развития страны в послевоенное время. Абстрагируясь от деталей, эту динамику можно зафиксировать примерно в таком виде: от парламентских свобод с политической борьбой к состоянию нестабильности при экономической неэффективности и росте задолженности; от нестабильности к острому кризису и, как результат, к вмешательству военных, восстанавливающих статус-кво и как бы создающих условия для очередного аналогичного цикла. Если эту динамику интерпретировать с точки зрения концепции сопротивления и приспособления традиционной структуры к новым условиям существования страны, где формально декларированы все гражданские права и свободы и предоставлена возможность для развития частнособственнического предпринимательства, то окажется, s« что структура Турции в целом долгие десятилетия не была вполне готова к радикальной трансформации. Энергия внутренней трансформации, не будучи в основном направлена в сферу экономики, что имело место, скажем, в Японии, как бы осела в сфере политики, где формально декларированные права и свободы предоставили для этого определенный простор. Этому в немалой мере содействовало то уходящее корнями в историю обстоятельство, что турки всеща были воинами, администраторами и менее всего – торговцами и предпринимателями. Нехватка опыта была компенсирована традиционной формой – слиянием власти с собственностью. Отсюда ведущая роль государственного хозяйства со всеми его особенно заметными в эпоху бурного развития капитализма слабостями, сводящимися в конечном счете к экономической неэффективности бюрократического управления хозяйством и соответственно к росту внешнего долга страны. Можно отметить и еще одну немаловажную закономерность; в условиях жесткой (военной) централизованной власти упомянутая экономическая неэффективность менее заметна, тоща как состояние политической нестабильности усиливает ее импульс, что и ведет страну к кризису.

В заключение несколько слов об исламе. Радикальные кемалистские преобразования почти не оставили ему места в социальной и политической жизни страны – в этом Турция уникальна среди других мусульманских стран XX в. Но, несмотря на это, в годы нестабильности ислам в стране поднимает голову. Его сторонники начинают вести активную пропаганду и быстро находят сочувствующих ей, ибо корни ислама глубоки, ими пронизана вся традиция страны, включая ее культуру, в том числе политическую. И хотя политический экстремизм в наше время распространен достаточно широко и вне мусульманского мира, многое здесь – что касается Турции – явно восходит к фанатизму ислама, с чем нельзя не считаться.




Глава 10

Шиитский Иран в XIX-XX вв.



Став с начала XVI в. центром шиитской оппозиции в мире ислама, шахский Иран не только продолжал последовательно отстаивать свою самобытность, но и весьма болезненно реагировал на вмешательство в его дела извне, особенно со стороны России и Англии, ведших дело к превращению этой страны в полуколонию. Вынужденная приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам, традиционная структура Ирана реагировала на них особенно бурно. Именно проявлением такого рода реакции было и восстание бабидо» в середине XIX в. – восстание, несколько опередившее давно назревавшие в стране реформы.




Баб и бабиды


В 1844 г. – ровно через тысячу лет (по европейскому календарю) с момента легендарного исчезновения двенадцатого скрытого имама – сеид Али Мухаммед объявил себя Бабом, т.