Э.Лессинга ("Лаокоон, или о границах живописи и поэзии", 1766), связанная с обоснованием им необходимости определения и разграничения специфических законов изобразительного искусства (предмет которых "тела с их видимыми свойствами", где "все дается лишь одновременно") и литературы (имеющей своим предметом расположенные во временной последовательности действия) – в противовес представлениям о том, что античные поэзия и изобразительное искусство обрабатывали одни и те же сюжеты и пользовались сходными описательными методами, а именно, решали сверхзадачу изображения очищенной, облагороженной природы (гармонизированного, идеально-симметричного мира пластической красоты). Лессинг, в частности, полагал, что античный художник "изображал страдание лишь в той мере, в какой позволяло ему чувство красоты и достоинства": "Применяя сказанное к Лаокоону, – говорит он, – мы тотчас найдем объяснение, которое ищем: художник стремился к изображению высшей красоты, возможной в данных условиях, при телесной боли. По своей искажающей силе боль эта несовместима с красотой, и поэтому он должен был ослабить ее; крик он должен был превратить в сгон, не потому что крик изобличал бы неблагородство, а потому что он отвратительно искажает лицо" (Лессинг Г.Э. Лаокоон. M., 1957. С. 88-89).

Как полагал Лессинг, "материальные пределы" изобразительного искусства ограничены отображением "одного только момента", и "так как это одно мгновение увековечивается искусством, оно не должно выражать ничего такого, что мыслится лишь как преходящее". – Лессинг Г.Э. Цит. соч. С. 90, 92.

Вергилий. Энеида II, 774.

"Нахождение Моисея" – распространенный библейский сюжет европейской живописи. – См.: Исх. 2,10 ел.

Схоластические термины, связанные с проблемой универсалий (общего) в средневековый философии, которая может быть сформулирована в форме следующего вопроса: существуют ли роды и виды самостоятельно и в таком случае телесны они или бестелесны, или же они существуют только в мышлении, и в таком случае обособлены они или находятся в чувственных явлениях? Шопенгауэр подчеркивает вторичность и неполноценность понятий по отношению к идеям как истинному бытию.

Гораций. Послания I, 19,19. – Пер. М.Гаспарова.

Вергилий. Энеида I, 118. – Пер. С.Ошерова под ред. Ф.Петровского.

Изготовленный Гефестом щит Ахиллеса был украшен различными изображениями. – См.: Гомер. Илиада XVIII, 480-609.

Согласно церковной традиции, четыре евангелия принято сравнивать с четырьмя необыкновенными животными из книги пророка Иезекииля (Иез. I, 4-28), подобными человеку, льву, тельцу и орлу. В соответствии с этими условными изображениями эмблемой евангелистов стали: Матфея – человек (он начинает евангелие рассказом о человеческой родословной Христа, которого изображает преимущественно как человека), Марка – лев (Марк начинает евангелие проповедью Иоанна Крестителя, оглашавшего пустыню словом подобно льву рыкающему; изображал Христа как Властителя природы – чудотворца), Луки – телец (в начале своего повествования он описывает связанное с жертвоприношением служение Захарии; Христос у него преимущественно Спаситель), Иоанна – орел (начинает евангелие откровением о Божественности Христа, требующем проницательности орлиного взора).

Пер. Н.И.Гнедича.

Шопенгауэр имеет в виду мысль Платона об удаленности, оторванности нашего познания от бытия как источника истинного знания, об искажении нашего знания текучей действительностью, миром чувственных представлений.

Прозерпина – владычица подземного царства в древнеримской мифологии (то же, что и Персефона, дочь Зевса и Деметры, супруга Аида – в древнегреческой). В гомеровском гимне "К Деметре" рассказывается о том, что Аид похитил Персефону, за что ее мать наслала на землю засуху; Зевс повелел вернуть Персефону обратно, но Аид дал ей отведать граната, чтобы она снова вернулась к нему. Поэтому дочь Деметры треть года находится среди мертвых, а две трети – с матерью; радость матери в это время возвращает земле изобилие.

Фабула романа Бальтазара Грациана "Критикой" (1651-1657) представляет собой аллегорию жизненной истории Всякого Человека: после выхода из "пещеры" герой вспоминает о доразумном, темном начале своей жизни, затем перед ним раскрывается Театр Мироздания, Красота Природы, он погружается в Стремнину Жизни, знакомится с Состоянием Века, проходя свой путь вплоть до встречи со Свекрухой Жизни (Смертью) и Острова Бессмертия.

Многие мотивы "Критикона" подсказаны "Дон-Кихотом" Сервантеса; однако субъективно-фантастическому, психологическому характеру сатирических аллегорий Сервантеса соответствует логика "объективного безумия" у Грациана. Свифт же, используя в интересах универсальной сатиры грациановскую форму "путешествия", отказывается от явной аллегории, заменив сказочную фантастику "Критикона" точными (масштабными) гиперболами.

Шекспир. Гамлет II, 2. – Перевод Б.Л.Пастернака.

Изображение рыбы служило эмблемой для ранних христиан: греч. слово "рыба" рассматривалось как аббревиатура формулы "Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель".