Скачать 39.45 Кбайт
Стратегическая Психотерапия. Ступень I
Некоторые члены семьи могут ответить: «Из-за
[16]
Джонни», а другие могут сказать: «Чтобы сделать что-нибудь по поводу Джонни».
Как правило, чем более общий и многозначный вопрос задает терапевт, тем больше у семьи простора для выражения своей точки зрения. Они могут сосредоточиться на проблеме или на изменениях, или даже описать это как семейную проблему, а не как проблему ребенка. Чем более конкретные вопросы задает терапевт, тем эже будет тема обсуждения.
Кого следует спрашивать о проблеме.
Когда терапевт переходит от обычного обсуждения к терапии, он должен обращаться к группе в целом или к одному человеку. В этот момент личная заинтересованность терапевта и его предпочтения могут стать проблемой. Терапевт, который считает детей жертвами родителей, может быть склонен к объединению с детьми, когда он спрашивает о проблеме. Такой терапевт может спросить трудного ребенка, в чем проблема, имея в виду, что ребенка, наверное, не понимают. Если терапевт жестко делит мир на мужчин и женщин, вопрос о том, кого спросить о проблеме, становится вопросом пола. Если он начинает с мужчин, это может означать, что женщины неадекватны. Если терапевт пожилой и имеет внуков, а на терапии присутствуют бабушка и дедушка, он может посчитать, что именно они должны говорить о проблеме, потому что они, без сомнения, мудрее. Семейный сеанс в отличие от индивидуального, требует от терапевта выбора в тот момент, когда он начинает исследовать проблему. Здесь важно учесть несколько аспектов. Первый аспект: в семье всегда есть человек, который привел всех остальных на консультацию. К этому человеку следует проявить особое уважение, потому что именно он способен привести семью на следующий сеанс. Второй аспект: иерархия. Члены любой организации не являются равными. Психотерапевту следует уважать иерархию семьи, чтобы достичь сотрудничества.
Рекомендуется начинать опрос со взрослого члена семьи, меньше включенного в проблему, и обращаться с наибольшим уважением с тем человеком, который сможет привести семью на следующий сеанс. Некоторые терапевты предпочитают начинать с наименее включенного в проблему ребенка, так как он, возможно, еще не обучен тому, что можно говорить, а чего нельзя, и терапевт получит от него ценную информацию.
Не рекомендуется начинать опрос с трудного ребенка, потому что на него и так слишком много давления и вопрос терапевта может прозвучать, как обвинение.
Терапевт может задать этот вопрос, глядя в пол или потолок, и ни к кому конкретно не обращаясь. Этот подход поможет ему выявить «специалиста по проблеме», человека, который обычно говорит от имени семьи, а также прояснить позицию отца (если отец начнет говорить первым, то более вероятно, что он готов участвовать в решении семейных проблем).
[17]
Вслед за этим терапевту следует спросить мнение всех остальных членов семьи по поводу проблемы. Выслушивая мнения остальных членов семьи, психотерапевт, во-первых, не должен ничего интерпретировать или комментировать (разве что, это терапевт с большим опытом). Только задавать вопросы, если ему что-нибудь непонятно.
Во-вторых, терапевту не следует давать советов на этом этапе, даже если его об этом просят. Он может сказать: «Мне нужно больше узнать об этой ситуации, чтобы я мог сказать, что тут можно сделать».
В-третьих, ему не стоит спрашивать о чьих-либо чувствах по тому или другому поводу, а выяснить только факты и мнения.
В-четвертых, терапевту следует проявлять доброжелательный интерес.
Руководить происходящим должен психотерапевт. Если семья возьмет верх и сеанс превратится в беспорядочный обмен мнениями, то никаких изменений не произойдет.
Наблюдения психотерапевта.
Когда кто-нибудь из членов семьи говорит о проблеме, терапевту следует замечать следующие вещи: не скрывается ли за вежливостью говорящего гнев; не говорит ли человек о ребенке как о вещи; волнует ли его, что подумают другие по поводу его высказываний.
Терапевту стоит замечать, говорят ли члены семьи об этой проблеме в первый раз или раньше они об этом уже рассказывали. (Некоторые семьи уже проходили лечение у другого психотерапевта, и это важная информация).
Верит ли семья, что терапевт им может помочь, или она чувствует безнадежность. Кого они обвиняют в сложившейся ситуации? Ребенка, школу, себя? Терапевту следует в конечном итоге привести их к мысли, что ответственность за решение проблемы лежит на всей семье, и заметить их реакцию.
Когда один человек говорит, терапевту нужно наблюдать за реакцией остальных. Согласны ли они с говорящим? Особенно важно заметить реакцию жены на высказывания мужа и наоборот.
Чем больше семья расстроена или сердита, тем больше это указывает на кризис и нестабильность. Чем больше спокойствия и отстраненности со стороны семьи, тем ситуация стабильнее и тем труднее ее изменить.
Терапевту следует учитывать, что члены семьи сообщают ему не только факты и мнения, но и передают непрямые сообщения, которые не могут быть переданы напрямую. Особенно очевидными становятся непрямые сообщения, когда мать или отец говорят о трудном ребенке.
[16]
Джонни», а другие могут сказать: «Чтобы сделать что-нибудь по поводу Джонни».
Как правило, чем более общий и многозначный вопрос задает терапевт, тем больше у семьи простора для выражения своей точки зрения. Они могут сосредоточиться на проблеме или на изменениях, или даже описать это как семейную проблему, а не как проблему ребенка. Чем более конкретные вопросы задает терапевт, тем эже будет тема обсуждения.
Кого следует спрашивать о проблеме.
Когда терапевт переходит от обычного обсуждения к терапии, он должен обращаться к группе в целом или к одному человеку. В этот момент личная заинтересованность терапевта и его предпочтения могут стать проблемой. Терапевт, который считает детей жертвами родителей, может быть склонен к объединению с детьми, когда он спрашивает о проблеме. Такой терапевт может спросить трудного ребенка, в чем проблема, имея в виду, что ребенка, наверное, не понимают. Если терапевт жестко делит мир на мужчин и женщин, вопрос о том, кого спросить о проблеме, становится вопросом пола. Если он начинает с мужчин, это может означать, что женщины неадекватны. Если терапевт пожилой и имеет внуков, а на терапии присутствуют бабушка и дедушка, он может посчитать, что именно они должны говорить о проблеме, потому что они, без сомнения, мудрее. Семейный сеанс в отличие от индивидуального, требует от терапевта выбора в тот момент, когда он начинает исследовать проблему. Здесь важно учесть несколько аспектов. Первый аспект: в семье всегда есть человек, который привел всех остальных на консультацию. К этому человеку следует проявить особое уважение, потому что именно он способен привести семью на следующий сеанс. Второй аспект: иерархия. Члены любой организации не являются равными. Психотерапевту следует уважать иерархию семьи, чтобы достичь сотрудничества.
Рекомендуется начинать опрос со взрослого члена семьи, меньше включенного в проблему, и обращаться с наибольшим уважением с тем человеком, который сможет привести семью на следующий сеанс. Некоторые терапевты предпочитают начинать с наименее включенного в проблему ребенка, так как он, возможно, еще не обучен тому, что можно говорить, а чего нельзя, и терапевт получит от него ценную информацию.
Не рекомендуется начинать опрос с трудного ребенка, потому что на него и так слишком много давления и вопрос терапевта может прозвучать, как обвинение.
Терапевт может задать этот вопрос, глядя в пол или потолок, и ни к кому конкретно не обращаясь. Этот подход поможет ему выявить «специалиста по проблеме», человека, который обычно говорит от имени семьи, а также прояснить позицию отца (если отец начнет говорить первым, то более вероятно, что он готов участвовать в решении семейных проблем).
[17]
Вслед за этим терапевту следует спросить мнение всех остальных членов семьи по поводу проблемы. Выслушивая мнения остальных членов семьи, психотерапевт, во-первых, не должен ничего интерпретировать или комментировать (разве что, это терапевт с большим опытом). Только задавать вопросы, если ему что-нибудь непонятно.
Во-вторых, терапевту не следует давать советов на этом этапе, даже если его об этом просят. Он может сказать: «Мне нужно больше узнать об этой ситуации, чтобы я мог сказать, что тут можно сделать».
В-третьих, ему не стоит спрашивать о чьих-либо чувствах по тому или другому поводу, а выяснить только факты и мнения.
В-четвертых, терапевту следует проявлять доброжелательный интерес.
Руководить происходящим должен психотерапевт. Если семья возьмет верх и сеанс превратится в беспорядочный обмен мнениями, то никаких изменений не произойдет.
Наблюдения психотерапевта.
Когда кто-нибудь из членов семьи говорит о проблеме, терапевту следует замечать следующие вещи: не скрывается ли за вежливостью говорящего гнев; не говорит ли человек о ребенке как о вещи; волнует ли его, что подумают другие по поводу его высказываний.
Терапевту стоит замечать, говорят ли члены семьи об этой проблеме в первый раз или раньше они об этом уже рассказывали. (Некоторые семьи уже проходили лечение у другого психотерапевта, и это важная информация).
Верит ли семья, что терапевт им может помочь, или она чувствует безнадежность. Кого они обвиняют в сложившейся ситуации? Ребенка, школу, себя? Терапевту следует в конечном итоге привести их к мысли, что ответственность за решение проблемы лежит на всей семье, и заметить их реакцию.
Когда один человек говорит, терапевту нужно наблюдать за реакцией остальных. Согласны ли они с говорящим? Особенно важно заметить реакцию жены на высказывания мужа и наоборот.
Чем больше семья расстроена или сердита, тем больше это указывает на кризис и нестабильность. Чем больше спокойствия и отстраненности со стороны семьи, тем ситуация стабильнее и тем труднее ее изменить.
Терапевту следует учитывать, что члены семьи сообщают ему не только факты и мнения, но и передают непрямые сообщения, которые не могут быть переданы напрямую. Особенно очевидными становятся непрямые сообщения, когда мать или отец говорят о трудном ребенке.
|
|