Скачать 39.45 Кбайт
Стратегическая Психотерапия. Ступень I
В 50-е годы из-за сомнительности самоотчетов сеансы начали проводить со всей семьей, а супервизоры стали наблюдать за работой терапевта с помощью одностороннего зеркала или видеозаписи. Супервизоры узнали, супервизоры поняли, что терапевт неадекватно описывает
[8]
сеансы, когда сравнили его описание с видеозаписью. Когда терапевт встречался с глазу на глаз с клиентами, а супервизор с терапевтом, без видеозаписи, никто не знал, что на самом деле происходило во время сеанса. Жена могла рассказать о каком-то поступке мужа, не упоминая о своей роли в последовательности, приведшей к этому поступку. Например, она могла сказать, что муж ее ударил так, что у нее перехватило дыхание. А терапевт в свою очередь мог описать это событие супервизору, не сообщая, как именно он побудил жену рассказать ему об этом случае. Терапевт не упоминал, что он, возможно бессознательно, объединился с женой против мужа и побуждал ее проклинать его. Супервизору приходилось догадываться, что на самом деле происходило на основе описания жены, полученного через терапевта. Оба описания были предвзятыми. Разумнее было бы встречаться, когда это возможно, и с мужем и с женой под наблюдением супервизора. При таком наблюдении, терапевтическая ситуация превращается из «индивидуальной» в «семейную» и выходит на свет из мрака.
Правильно начинать терапию отчасти мешала путаница между диагнозами для медицинских учреждений и диагнозами для терапевтических целей. Медицинским учреждениям для осуществления своих целей и целей страхования необходимо было встретиться только с пациентом, чтобы классифицировать его как диагностический тип, в соответствии с какой-либо схемой, например, DSM.
Эта процедура не имела никакого отношения к психотерапии и даже могла помешать терапевту в решении проблемы. Теперь известно, что самый лучший диагноз для терапии – это диагноз, позволяющий социальной группе отреагировать на попытки внести изменение.
Терапевт должен войти в ситуацию и собрать диагностическую информацию, необходимую для терапии, вот почему лучше всего начинать работу со всеми участниками этой ситуации, ведь в изменении тоже будут участвовать все.
Конечно, бывают такие случаи, когда на сеанс способен прийти только один человек, и поэтому первая встреча должна происходить один-на-один. Если клиент находится в тюрьме или психиатрической больнице, для психотерапевта естественно ожидать, что на первом сеансе будет присутствовать его семья, чтобы спланировать возвращение клиента домой. Если за терапией обращается студент колледжа, живущий за тысячи миль от дома, может быть необходимо провести первый сеанс с ним одним. Позже могут быть письма, телефонные звонки, визиты родителей и
[9]
другие формы общения с семьей, но вначале нужно провести сеанс с одним человеком.
Для такой особой и необычной ситуации требуется терапевт, способный не только оценить ситуацию, разговаривая с одним человеком, но и решить, каковы будут последствия изменения для отсутствующих членов семьи. Можно изменить человека, встречаясь только с ним одним, но уровень навыков, необходимый для этого, превышает возможности среднего терапевта.
На обычном первом сеансе, особенно по поводу проблем с ребенком, терапевт должен ожидать присутствия всех заинтересованных лиц. Если проблема связана со школой, часто лучше всего провести первый сеанс в школе вместе с учителем, классным руководителем, ребенком и родителями. Эти люди составляют группу заинтересованных лиц, и, начиная терапию в присутствии всех членов этой группы, терапевт сбережет время. (Описываемый здесь способ проведения первого сеанса подходит для такой группы). В большинстве случаев следует пригласить ближайших родственников. Членами требуемой социальной единицы являются все, кто живет под одной крышей, хотя если терапевт узнает о существовании бабушки, живущей за углом, ему следует пригласить и ее тоже.
Мы настаиваем на присутствии всех заинтересованных лиц на первом сеансе не потому, что терапию нельзя проводить, если всеобщую явку обеспечить не удалось. Просто этот способ работы самый легкий. Описываемый здесь способ проведения первого сеанса поможет терапевту правильно начать работу. Предложенную процедуру можно использовать с большинством проблем, хотя, конечно, всегда бывают уникальные ситуации, требующие особого подхода.
Например, когда молодой человек находится в психиатрической больнице, предлагаемый исследовательский сеанс здесь не подойдет. В этом случае, терапевту заранее известно, что проблема в госпитализации. И его основная стратегия заключается в подчеркивании авторитета и семейной иерархии, поскольку это момент кризиса. Это не подходящее время для исследований.
Бывают и другие случаи, когда первый сеанс этого типа не является подходящей процедурой. Иногда семью направляют по ошибке, из-за недопонимания самого направляющего, а иногда они приходят для «проверки» или на консультацию, и не собираются начинать терапию. Некоторые семьи просто хотят протестировать ребенка, то есть они приходят не на терапию. (Даже если будет проводиться только тестирование, семью можно задействовать.
[8]
сеансы, когда сравнили его описание с видеозаписью. Когда терапевт встречался с глазу на глаз с клиентами, а супервизор с терапевтом, без видеозаписи, никто не знал, что на самом деле происходило во время сеанса. Жена могла рассказать о каком-то поступке мужа, не упоминая о своей роли в последовательности, приведшей к этому поступку. Например, она могла сказать, что муж ее ударил так, что у нее перехватило дыхание. А терапевт в свою очередь мог описать это событие супервизору, не сообщая, как именно он побудил жену рассказать ему об этом случае. Терапевт не упоминал, что он, возможно бессознательно, объединился с женой против мужа и побуждал ее проклинать его. Супервизору приходилось догадываться, что на самом деле происходило на основе описания жены, полученного через терапевта. Оба описания были предвзятыми. Разумнее было бы встречаться, когда это возможно, и с мужем и с женой под наблюдением супервизора. При таком наблюдении, терапевтическая ситуация превращается из «индивидуальной» в «семейную» и выходит на свет из мрака.
Правильно начинать терапию отчасти мешала путаница между диагнозами для медицинских учреждений и диагнозами для терапевтических целей. Медицинским учреждениям для осуществления своих целей и целей страхования необходимо было встретиться только с пациентом, чтобы классифицировать его как диагностический тип, в соответствии с какой-либо схемой, например, DSM.
Эта процедура не имела никакого отношения к психотерапии и даже могла помешать терапевту в решении проблемы. Теперь известно, что самый лучший диагноз для терапии – это диагноз, позволяющий социальной группе отреагировать на попытки внести изменение.
Терапевт должен войти в ситуацию и собрать диагностическую информацию, необходимую для терапии, вот почему лучше всего начинать работу со всеми участниками этой ситуации, ведь в изменении тоже будут участвовать все.
Конечно, бывают такие случаи, когда на сеанс способен прийти только один человек, и поэтому первая встреча должна происходить один-на-один. Если клиент находится в тюрьме или психиатрической больнице, для психотерапевта естественно ожидать, что на первом сеансе будет присутствовать его семья, чтобы спланировать возвращение клиента домой. Если за терапией обращается студент колледжа, живущий за тысячи миль от дома, может быть необходимо провести первый сеанс с ним одним. Позже могут быть письма, телефонные звонки, визиты родителей и
[9]
другие формы общения с семьей, но вначале нужно провести сеанс с одним человеком.
Для такой особой и необычной ситуации требуется терапевт, способный не только оценить ситуацию, разговаривая с одним человеком, но и решить, каковы будут последствия изменения для отсутствующих членов семьи. Можно изменить человека, встречаясь только с ним одним, но уровень навыков, необходимый для этого, превышает возможности среднего терапевта.
На обычном первом сеансе, особенно по поводу проблем с ребенком, терапевт должен ожидать присутствия всех заинтересованных лиц. Если проблема связана со школой, часто лучше всего провести первый сеанс в школе вместе с учителем, классным руководителем, ребенком и родителями. Эти люди составляют группу заинтересованных лиц, и, начиная терапию в присутствии всех членов этой группы, терапевт сбережет время. (Описываемый здесь способ проведения первого сеанса подходит для такой группы). В большинстве случаев следует пригласить ближайших родственников. Членами требуемой социальной единицы являются все, кто живет под одной крышей, хотя если терапевт узнает о существовании бабушки, живущей за углом, ему следует пригласить и ее тоже.
Мы настаиваем на присутствии всех заинтересованных лиц на первом сеансе не потому, что терапию нельзя проводить, если всеобщую явку обеспечить не удалось. Просто этот способ работы самый легкий. Описываемый здесь способ проведения первого сеанса поможет терапевту правильно начать работу. Предложенную процедуру можно использовать с большинством проблем, хотя, конечно, всегда бывают уникальные ситуации, требующие особого подхода.
Например, когда молодой человек находится в психиатрической больнице, предлагаемый исследовательский сеанс здесь не подойдет. В этом случае, терапевту заранее известно, что проблема в госпитализации. И его основная стратегия заключается в подчеркивании авторитета и семейной иерархии, поскольку это момент кризиса. Это не подходящее время для исследований.
Бывают и другие случаи, когда первый сеанс этого типа не является подходящей процедурой. Иногда семью направляют по ошибке, из-за недопонимания самого направляющего, а иногда они приходят для «проверки» или на консультацию, и не собираются начинать терапию. Некоторые семьи просто хотят протестировать ребенка, то есть они приходят не на терапию. (Даже если будет проводиться только тестирование, семью можно задействовать.
|
|