Скачать 151.59 Кбайт
Безграничное восточные и западные стратегии саморазвития человека
Вечно искать значит вечно терять ее.
Проблема состоит в следующем: чтобы сопротивляться наличной волне переживания, вам нужно отделить себя от нее. Отодвигание от наличного переживания предполагает, что вы и наличное переживание – две разные вещи.
Постоянно пытаясь отодвинуться от сейчас, вы постоянно подкрепляете иллюзию того, что вы вне сейчас. Благодаря попыткам отодвинуться от наличного мира, создается впечатление, что вы отделены от этого мира. Именно так мы проводим исходную границу между нашим "я", с одной стороны, и нашим миром, с другой. Вот почему мы говорили ранее, что восприятие "внешнего" объективного мира есть сопротивление наличному переживанию и, таким образом, отделение от него.
Отодвигаться от сейчас значит отделять себя от сознания единения, и тем самым давать начало эволюции спектра сознания. Таинственная "первопричина", о которой мы говорили в шестой главе, есть не что иное, как это отодвигание, воплощенное в исходной границе. Вот почему мы говорили, что исходная граница, эта вечно активная первопричина, есть то, что мы делаем в данный момент. Мы просто делаем взгляд-движение в сторону. В этот самый момент, когда мы сопротивляемся единому миру наличного переживания, мы неизбежно разделяем этот мир. Мы разделяем его на внутреннее переживание, которое воспринимаем как зрящего, переживающего и действующего, и внешнее переживание, которое воспринимаем как зримое, переживаемое и делаемое. Наш мир расколот надвое, и граница, иллюзорная граница, пролегает между "мною", переживающим, и "тем", переживаемым. Эволюция спектра сознания началась; с ней началась и война противоположностей.
Наш мир расколот и другим фундаментальным образом. Постоянное ото-движение от всеобъемлющего настоящего предполагает наличие будущего как пункта назначения этого движения. Мы движемся от настоящего, потому что рисуем в своем воображении другое время, к которому можно двигаться. Таким образом, наше "движение от" есть не что иное, как движение во времени, – фактически, тем самым мы создаем время. Ибо двигаясь (точнее, пытаясь двигаться) от вневременного наличного переживания, мы порождаем иллюзию того, что переживание также движется мимо нас. Своим сопротивлением вечному и всеобъемлющему настоящему мы сводим его к преходящему настоящему. Переживания теперь как бы проходят мимо нас одно за другим в линейной последовательности, – но только потому, что мы проносимся мимо них в своем бегстве от настоящего. (Это, как мы видели ранее, страх смерти, страх не иметь будущего, страх, что отодвинуться не выйдет).
Когда мы пытаемся отодвигаться от мира настоящего, этот мир кажется движущимся мимо нас. Благодаря этому вечно настоящее выглядит сжатым и ограниченным. Оно стиснуто, с одной стороны, всеми теми переживаниями, мимо которых мы пробежали, а с другой стороны, всеми теми будущими моментами, до которые мы пытаемся добежать. Таким образом, отодвигаться значит создавать "до" и "после", – точку отправления в прошлом, из которой мы движемся, и пункт назначения в будущем, к которому мы движемся. Наше настоящее сводится к движению как таковому, тихому бегству. Наши мгновенья проходят.
Итак, с какой стороны ни посмотри, отодвигаться значит отделяться от наличного переживания и проецировать себя на время, историю, судьбу и смерть. Таково наше первичное сопротивление – нежелание смотреть на все переживаемое как на целое, каким оно есть сейчас; и попытка отодвинуться от всего разом. Именно это всеобъемлющее сопротивление обнажается, а затем истощается в особых условиях духовной практики. Когда человек помещает себя в такие условия, он начинает осознавать, что все время отодвигается от всеобъемлющего настоящего. Он начинает видеть, что все время отодвигаясь он просто сопротивляется и препятствует сознанию единения – или воле Божьей, потоку дао, любви к гуру или изначальному просветлению. Как бы он ни называл это, он сопротивляется своему настоящему. Он отворачивается. Он отодвигается. И потому он страдает.
Но в каком-то смысле он движется вперед. Он начинает видеть свое первичное сопротивление и тем самым ослабляет его. Как и во всех других формах психотерапии, для человека наступает "медовый месяц". Он мог бы сказать, что счастлив; он уверен в том, что делает, и чувствует, что наконец-то появилась надежда на освобождение. Он может даже достичь уровня надличного свидетеля (описанного в предыдущей главе). Поскольку человек начинает видеть свое первичное сопротивление, он начинает понимать, кто его враг. Теперь он знает, что нужно разрушить. Он должен перестать постоянно отодвигаться.
Это знание приводит его к катастрофе. И внезапному концу медового месяца. Ибо как, спрашивается, он может перестать отодвигаться? Он видит, например, что в данный момент пытается отодвинуться от сейчас. Поэтому он решает попытаться остановить это ото-движение. Но само действие, направленное на остановку последнего, есть не что иное, как еще одно движение. Пытаться не отодвигаться значит все равно совершать движение. Оно все равно требует будущего, в котором бы могла произойти остановка движения.
Проблема состоит в следующем: чтобы сопротивляться наличной волне переживания, вам нужно отделить себя от нее. Отодвигание от наличного переживания предполагает, что вы и наличное переживание – две разные вещи.
Постоянно пытаясь отодвинуться от сейчас, вы постоянно подкрепляете иллюзию того, что вы вне сейчас. Благодаря попыткам отодвинуться от наличного мира, создается впечатление, что вы отделены от этого мира. Именно так мы проводим исходную границу между нашим "я", с одной стороны, и нашим миром, с другой. Вот почему мы говорили ранее, что восприятие "внешнего" объективного мира есть сопротивление наличному переживанию и, таким образом, отделение от него.
Отодвигаться от сейчас значит отделять себя от сознания единения, и тем самым давать начало эволюции спектра сознания. Таинственная "первопричина", о которой мы говорили в шестой главе, есть не что иное, как это отодвигание, воплощенное в исходной границе. Вот почему мы говорили, что исходная граница, эта вечно активная первопричина, есть то, что мы делаем в данный момент. Мы просто делаем взгляд-движение в сторону. В этот самый момент, когда мы сопротивляемся единому миру наличного переживания, мы неизбежно разделяем этот мир. Мы разделяем его на внутреннее переживание, которое воспринимаем как зрящего, переживающего и действующего, и внешнее переживание, которое воспринимаем как зримое, переживаемое и делаемое. Наш мир расколот надвое, и граница, иллюзорная граница, пролегает между "мною", переживающим, и "тем", переживаемым. Эволюция спектра сознания началась; с ней началась и война противоположностей.
Наш мир расколот и другим фундаментальным образом. Постоянное ото-движение от всеобъемлющего настоящего предполагает наличие будущего как пункта назначения этого движения. Мы движемся от настоящего, потому что рисуем в своем воображении другое время, к которому можно двигаться. Таким образом, наше "движение от" есть не что иное, как движение во времени, – фактически, тем самым мы создаем время. Ибо двигаясь (точнее, пытаясь двигаться) от вневременного наличного переживания, мы порождаем иллюзию того, что переживание также движется мимо нас. Своим сопротивлением вечному и всеобъемлющему настоящему мы сводим его к преходящему настоящему. Переживания теперь как бы проходят мимо нас одно за другим в линейной последовательности, – но только потому, что мы проносимся мимо них в своем бегстве от настоящего. (Это, как мы видели ранее, страх смерти, страх не иметь будущего, страх, что отодвинуться не выйдет).
Когда мы пытаемся отодвигаться от мира настоящего, этот мир кажется движущимся мимо нас. Благодаря этому вечно настоящее выглядит сжатым и ограниченным. Оно стиснуто, с одной стороны, всеми теми переживаниями, мимо которых мы пробежали, а с другой стороны, всеми теми будущими моментами, до которые мы пытаемся добежать. Таким образом, отодвигаться значит создавать "до" и "после", – точку отправления в прошлом, из которой мы движемся, и пункт назначения в будущем, к которому мы движемся. Наше настоящее сводится к движению как таковому, тихому бегству. Наши мгновенья проходят.
Итак, с какой стороны ни посмотри, отодвигаться значит отделяться от наличного переживания и проецировать себя на время, историю, судьбу и смерть. Таково наше первичное сопротивление – нежелание смотреть на все переживаемое как на целое, каким оно есть сейчас; и попытка отодвинуться от всего разом. Именно это всеобъемлющее сопротивление обнажается, а затем истощается в особых условиях духовной практики. Когда человек помещает себя в такие условия, он начинает осознавать, что все время отодвигается от всеобъемлющего настоящего. Он начинает видеть, что все время отодвигаясь он просто сопротивляется и препятствует сознанию единения – или воле Божьей, потоку дао, любви к гуру или изначальному просветлению. Как бы он ни называл это, он сопротивляется своему настоящему. Он отворачивается. Он отодвигается. И потому он страдает.
Но в каком-то смысле он движется вперед. Он начинает видеть свое первичное сопротивление и тем самым ослабляет его. Как и во всех других формах психотерапии, для человека наступает "медовый месяц". Он мог бы сказать, что счастлив; он уверен в том, что делает, и чувствует, что наконец-то появилась надежда на освобождение. Он может даже достичь уровня надличного свидетеля (описанного в предыдущей главе). Поскольку человек начинает видеть свое первичное сопротивление, он начинает понимать, кто его враг. Теперь он знает, что нужно разрушить. Он должен перестать постоянно отодвигаться.
Это знание приводит его к катастрофе. И внезапному концу медового месяца. Ибо как, спрашивается, он может перестать отодвигаться? Он видит, например, что в данный момент пытается отодвинуться от сейчас. Поэтому он решает попытаться остановить это ото-движение. Но само действие, направленное на остановку последнего, есть не что иное, как еще одно движение. Пытаться не отодвигаться значит все равно совершать движение. Оно все равно требует будущего, в котором бы могла произойти остановка движения.
|
|