Давайте вместо этого вернемся к самому началу процесса переживания как такового и посмотрим, действительно ли переживающий так отличен от переживаемого. Начнем со слуховых ощущений. Закройте глаза и следите за текущим процессом слухового восприятия. Отметьте все окружающие вас звуки – пение птиц, шум машин, стрекот сверчка, смех детей, бормотание телевизора за стеной. Но, вслушиваясь во все эти звуки, обратите внимание, что как бы внимательно вы не следили за каждым звуком, есть одна вещь, которую вы не слышите. Вы не можете услышать слышащего. То есть вы не можете услышать наряду с этими звуками и того, кто их слышит.

Вы не можете слышать слышащего, потому что его нет. То, что вас приучили называть "слышащим", есть на самом деле просто слуховое переживание как таковое, процесс слышания, – а слышания вы, естественно, не слышите. Реально существует лишь поток звуков, и поток этот не разделен на субъекта и объекты. Границы здесь нет.

Если вы позволите ощущению себя как "слышащего", который пребывает внутри черепа, раствориться в слышании, то можете обнаружить, что это "я" сливается со всем миром "внешних звуков". Как сказал о своем просветлении один из мастеров Дзэн, "когда я услышал звук колокола в храме, вдруг не стало ни меня, ни колокола, остался только звук". Говорят, именно благодаря такому переживанию достиг просветления бодхисаттва Авалокитешвара, ибо обратив сознавание на процесс слышания, он постиг, что никакого слышащего "я", обособленного от потока слышания, не существует. Пытаясь услышать субъектного слышащего, вы не обнаруживаете ничего, кроме объектных звуков. А это значит, что вы не слышите звуки, а являетесь звуками. Слышащий является каждым слышимым звуком. Это не обособленная сущность, которая стоит в стороне и слышит слышимое.

То же относится и к процессу зрения. Когда я внимательно рассматриваю поле зрения, оно кажется едва ли не висящим в пространстве, подвешенным в ничто. При этом оно состоит из бесконечно богатого узора переплетений света, цвета и теней, складывающихся здесь в гору, там в облако, еще где-то в поток. Но сколько бы я ни напрягал глаза, среди всех этих зримых вещей есть одна, недоступная зрению. Я не могу узреть зрящего это поле зрения.

Чем больше я пытаюсь узреть зрящего, тем больше его отсутствие озадачивает меня. Ибо в течение многих лет мне казалось совершенно естественным считать себя зрящим, который видит зримое. Но когда я отправляюсь на поиски этого зрящего, то не нахожу от него и следа. Действительно, если я буду настойчив в попытках узреть зрящего, все, что я найду, будет зримым. Это значит, что я, "зрящий", не вижу зримое, а тождественен всему зримому в настоящий момент. Так называемый зрящий есть не что иное, как все зримое. Когда я смотрю на дерево, у меня нет одного переживания, называемого "деревом", и другого переживания, называемого "созерцанием" дерева. Есть лишь одно переживание созерцания-дерева. Я созерцаю зримое не более, чем слышу слышимое, обоняю обоняемое и т.д.

Создается впечатление, что когда мы ищем "я", отдельное от переживания, оно всякий раз ускользает в переживание. Когда мы ищем переживающего, то находим лишь еще одно переживание, – субъект и объект всякий раз оказываются одним. Так как это довольно обескураживающее переживание, думая сейчас обо всем этом, вы можете испытывать определенную растерянность. Но давайте сделаем еще один шаг. Можете ли вы сейчас, когда вы об этом думаете, найти думающего, который об этом думает?

Иначе говоря, существует ли некий мыслящий, который мыслит мысль "я растерян", или существует только сама мысль "я растерян"? Ясно, что существует только нынешняя мысль, потому что если бы был и тот, кто ее мыслит, как бы вы тогда мыслили о мыслящем, который мыслит эту мысль? Представляется очевидным, что то, что мы ошибочно считали мыслящим, на самом деле есть не что иное, как поток существующих в настоящий момент мыслей.

Таким образом, когда возникла мысль "я растерян", вы в тот момент не сознавали присутствия какого-то думающего, который думал "я растерян". Была только наличная мысль – "я растерян". Когда вы затем обратились к поискам мыслящего эту мысль, вы обнаружили только другую наличную мысль, – "я думаю, что я растерян". Вам никогда не удавалось найти мыслящего, отдельного от наличной мысли, и это говорит лишь о том, что мыслящий и мысль тождественны.

Именно поэтому мудрецы и советуют нам не пытаться устранить "я", а просто искать его, так как поиск всякий раз обнаруживает его отсутствие. Но даже если мы начали понимать, что не существует обособленного слышащего, зрящего или мыслящего, мы, вероятно, все равно найдем в себе некое неистребимое, глубинное ощущение себя обособленным и изолированным существом. У нас по-прежнему есть это ощущение своей обособленности от внешнего мира. По-прежнему есть это "нутряное" чувство, которое я почему-то считаю своим внутренним "я". Даже если я не могу видеть, ощущать на вкус или слышать свое "я", я определенно чувствую его.

Допустим, но можете ли вы в дополнение к этому чувству,