Она рассказывает об уникальности отношений, каждый раз возникающих между клиентом и терапевтом, а также и о том общем, что можно обнаружить во всех этих отношениях. Эта книга об очень личном опыте каждого из нас. Она – о клиенте в моей приемной, сидящем у края стола, старающемся быть самим собой и в то же время смертельно боящемся быть им, жаждущем увидеть свой опыт таким, как он есть, желающем полностью осознать его своим в данный момент и в то же время очень боящемся это сделать. Эта книга – обо мне, о том, как я сижу напротив клиента, участвую в этой борьбе, используя все свои душевные силы и чувства. Эта книга обо мне, о том, как я пытался проникнуть в жизненный опыт клиента, его чувственную окраску, воспринять смысл этого опыта, ощутить его вкус и привкус. Эта книга обо мне, о том, как я кляну свою человеческую склонность ошибаться и неверно понимать клиента, свои случающиеся ляпсусы в понимании того, какой ему кажется его жизнь; эти ошибки тяжелыми камнями падают на сложную тонкую сеть, сплетенную из нитей его личностного роста, который сейчас происходит. Эта книга обо мне, о том, как я радуюсь, что обладаю привилегией быть повивальной бабкой при рождении новой личности, о том, как я стою рядом и с благоговейным ужасом наблюдаю появление "Я", появление индивида, слежу за процессом рождения, в котором я сыграл важную, ускоряющую его роль. Эта книга и о клиенте, и обо мне, о том, как мы оба с удивлением наблюдаем за теми мощными и организованными силами, которые присущи этому жизненному опыту, силами, которые, кажется, лежат в основе всей вселенной. Эта книга, мне кажется, о жизни, о том, как она открывается в процессе психотерапии со своей слепой силой и огромной способностью к разрушению, но также с еще более сильным стремлением к развитию, если для него есть возможность".

Возможно, эти слова дадут вам некоторое представление о том, что я делаю и что я при этом чувствую. Я полагаю, вы также, возможно, захотите узнать, как я начал заниматься этим делом, какие решения мне пришлось принять на этом пути, какие выборы пришлось сделать сознательно или подсознательно. С вашего разрешения я попытаюсь осветить ряд психологических вех моей биографии, особенно те, которые относятся к моей профессиональной жизни.

Мои ранние годы
Я воспитывался в семье с очень крепкими семейными узами, в очень строгой, бескомпромиссной религиозно-этической атмосфере, в семье, где преклонялись перед добродетелью упорного труда. Я был четвертым из шести детей. Мои родители очень заботились о нас и о нашем благополучии. Они также во многом влияли на наше поведение, но делали это ненавязчиво и с любовью. Они считали, и я тоже был с ними согласен, что мы отличались от других людей – у нас не было никаких алкогольных напитков, танцев, карт, походов в театр, мало выходов в гости и много работы. Мне было трудно убедить моих собственных детей в том, что даже напитки с углекислым газом имеют несколько грешный аромат, и я помню, что испытал некоторое чувство греховности, когда открыл свою первую бутылку шипучки. Мы хорошо проводили время в кругу своей семьи, но не общались с другими людьми. Таким образом, я был довольно-таки одиноким мальчиком, который постоянно читал и в течение всей средней школы лишь два раза сходил на свидание.

Когда мне исполнилось двенадцать лет, родители купили ферму, и мы обосновались там. На это было две причины. Мой отец стал процветающим бизнесменом и хотел иметь ферму как хобби. Однако более важная, на мой взгляд, причина заключалась в том, что мои родители считали, что семья, где есть подростки, должна быть удалена от соблазнов жизни в пригороде.

Там у меня появились два увлечения, которые, вероятно, на самом деле имели действительное отношение к моей будущей работе. Меня очаровали большие ночные бабочки (книги Джин Страттон-Портер7 были тогда в моде), и я стал настоящим знатоком пород ночных бабочек луне, полифимус, цикропиа и др., населяющих наши леса. Я трудился над их разведением в неволе, выращивая их из гусениц, хранил коконы в течение долгих зимних месяцев и вообще испытал все радости и горести ученого, который старается вести наблюдения за природой.

Мой отец решил, что работа на ферме должна проводиться на научной основе, и поэтому купил много специальных книг по земледелию. Он поддерживал своих сыновей в их первых попытках предпринимательства, поэтому у моих братьев и у меня были цыплята, и иногда мы выращивали новорожденных ягнят, поросят и телят. Занимаясь этим, я учился культурному земледелию, и только недавно понял, как глубоко вошел в науку, работая таким образом. Не было никого, кто бы сказал мне, что книга Морисона "Корма и кормление" не для четырнадцатилетнего подростка, и я с трудом прокладывал свой путь через ее страницы, приобретая знания о том, как проводятся эксперименты, как контрольные группы подбираются соответственно экспериментальным группам, как процедура рендомизации8 обеспечивает постоянство условий, чтобы выявить влияние данных кормов на производство мяса или молока. Я узнал, как трудно проверять гипотезу.