Скачать 17.54 Кбайт
Беспочвенность и ускользание или «что такое философия?»
Причем "есть" не в абсолютном смысле, а в том условном смысле, который мы только и можем себе позволить, говоря о реальности.
Так вот сострадание и любовь, не очень хороши для того, чтобы служить подпорками, так как, кроме всего прочего, у нас нет гарантии, что они (я имею ввиду наши собственные чувства) всегда под рукой. Дело не в этом, дело в том, что не на что и не на кого свалить ответственность. В решении любых вопросов — онтологических, этических и прочих. В этом и есть майевтическая функция философии — перенос ответственности "извне" "вовнутрь". Я отдаю себе отчет в неоднозначности этих понятий. И отдаю отчет в труднодостижимости честной позиции такого рода.
"Моральная" направленность моего философствования объясняется тем, что все другие способы отношения с "бытием" заняты другими видами деятельности. В области научной деятельности меня вполне устраивает современная хорошо выверенная и вполне самокритичная методология (хотя она и не одна, но всех их объединяет достаточно последовательный критицизм). Я не вижу особой философской территории, кроме той, одновременно и этической и критической, о которой я говорю. Все предложения другого рода оказываются мифологизированием, более или менее тонким, более, или менее удачным. Подчеркиваю — я не против такой деятельности, я даже готов называть ее Философией в широком смысле слова.
Но это не мешает мне считать собственно философским, специфическим, отличным от других видов деятельности то, что я называю философией в узком смысле слова — негативную (она же позитивная) деятельность по РАЗ-ЛИЧЕНИЮ, РАС-ТОЖДЕСТВЛЕНИЮ ВСЕГО ТОГО, ЧТО КАЖЕТСЯ НАМ ТОЖДЕСТВЕННЫМ. Это и есть демифологизирующая функция философии, деидеологизирующая, деонтологизирующая и т.д. Основания считать это скорее позитивной деятельностью я уже приводил.
Конечно, в абсолютном смысле нельзя нам выскочить из мифа. Кроме всего прочего и потому, что миф по др.гречески, если не ошибаюсь, просто — речь, рассказ. Но мы можем "выскакивать" из него периодически путем деятельности по РАЗ-ЛИЧЕНИЮ. Эта деятельность есть просто тематизация и радикализация «автоматической» рефлексивности самой речи. Сам речь, наша бытовая речь, устроена рефлексивно, хотя нужно дополнительное рефлексивное усилие, чтобы эту фундаментальную рефлексивность речи деавтоматизировать, отрефлектировать и заставить работать. То есть уже речь есть ВОЗМОЖНОСТЬ БЕСКОНЕЧНОЙ РЕФЛЕКСИИ. Философ как бы радикально активизирует эту возможность. Вот и все. МОЖНО ЧТО УГОДНО ПРОДОЛЖАТЬ ДЕЛАТЬ С МИФОМ (И ВНУТРИ НЕГО), ТО ЕСТЬ С РЕЧЬЮ, ЛОГИКОЙ, НАУКОЙ, ИСКУССТВОМ И Т.Д. ПРОСТО НЕОБХОДИМО НЕ ЗАБЫВАТЬ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ АКТИВИЗИРОВАТЬ БЕСКОНЕЧНУЮ РЕФЛЕКСИВНОСТЬ. ЭТО ПОЛЕЗНО.
ФИЛОСОФИЯ, КАК И ПОЭЗИЯ, ЕСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПО ДЕАВТОМАТИЗАЦИИ ЯЗЫКА.
Но поэзия, деавтоматизируя язык, «отождествляет» его структуры и образы, создавая новые «реальности». Философия, деавтоматизируя язык, различает отождествленное, усложняя возможность мифу (то есть в определенном смысле – поэзии) стать руководством к действию, то есть к теоретически или как угодно иначе оправданному насилию. Насилие может быть «оправдано» только «прагматически». Но философия существует для других целей.
Так вот сострадание и любовь, не очень хороши для того, чтобы служить подпорками, так как, кроме всего прочего, у нас нет гарантии, что они (я имею ввиду наши собственные чувства) всегда под рукой. Дело не в этом, дело в том, что не на что и не на кого свалить ответственность. В решении любых вопросов — онтологических, этических и прочих. В этом и есть майевтическая функция философии — перенос ответственности "извне" "вовнутрь". Я отдаю себе отчет в неоднозначности этих понятий. И отдаю отчет в труднодостижимости честной позиции такого рода.
"Моральная" направленность моего философствования объясняется тем, что все другие способы отношения с "бытием" заняты другими видами деятельности. В области научной деятельности меня вполне устраивает современная хорошо выверенная и вполне самокритичная методология (хотя она и не одна, но всех их объединяет достаточно последовательный критицизм). Я не вижу особой философской территории, кроме той, одновременно и этической и критической, о которой я говорю. Все предложения другого рода оказываются мифологизированием, более или менее тонким, более, или менее удачным. Подчеркиваю — я не против такой деятельности, я даже готов называть ее Философией в широком смысле слова.
Но это не мешает мне считать собственно философским, специфическим, отличным от других видов деятельности то, что я называю философией в узком смысле слова — негативную (она же позитивная) деятельность по РАЗ-ЛИЧЕНИЮ, РАС-ТОЖДЕСТВЛЕНИЮ ВСЕГО ТОГО, ЧТО КАЖЕТСЯ НАМ ТОЖДЕСТВЕННЫМ. Это и есть демифологизирующая функция философии, деидеологизирующая, деонтологизирующая и т.д. Основания считать это скорее позитивной деятельностью я уже приводил.
Конечно, в абсолютном смысле нельзя нам выскочить из мифа. Кроме всего прочего и потому, что миф по др.гречески, если не ошибаюсь, просто — речь, рассказ. Но мы можем "выскакивать" из него периодически путем деятельности по РАЗ-ЛИЧЕНИЮ. Эта деятельность есть просто тематизация и радикализация «автоматической» рефлексивности самой речи. Сам речь, наша бытовая речь, устроена рефлексивно, хотя нужно дополнительное рефлексивное усилие, чтобы эту фундаментальную рефлексивность речи деавтоматизировать, отрефлектировать и заставить работать. То есть уже речь есть ВОЗМОЖНОСТЬ БЕСКОНЕЧНОЙ РЕФЛЕКСИИ. Философ как бы радикально активизирует эту возможность. Вот и все. МОЖНО ЧТО УГОДНО ПРОДОЛЖАТЬ ДЕЛАТЬ С МИФОМ (И ВНУТРИ НЕГО), ТО ЕСТЬ С РЕЧЬЮ, ЛОГИКОЙ, НАУКОЙ, ИСКУССТВОМ И Т.Д. ПРОСТО НЕОБХОДИМО НЕ ЗАБЫВАТЬ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ АКТИВИЗИРОВАТЬ БЕСКОНЕЧНУЮ РЕФЛЕКСИВНОСТЬ. ЭТО ПОЛЕЗНО.
ФИЛОСОФИЯ, КАК И ПОЭЗИЯ, ЕСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПО ДЕАВТОМАТИЗАЦИИ ЯЗЫКА.
Но поэзия, деавтоматизируя язык, «отождествляет» его структуры и образы, создавая новые «реальности». Философия, деавтоматизируя язык, различает отождествленное, усложняя возможность мифу (то есть в определенном смысле – поэзии) стать руководством к действию, то есть к теоретически или как угодно иначе оправданному насилию. Насилие может быть «оправдано» только «прагматически». Но философия существует для других целей.
|
|