Скачать 17.54 Кбайт
Беспочвенность и ускользание или «что такое философия?»
Вопросительность, различительность не какую-то там вообще, а совершенно определенную — вопросительность самой истины, самого бытия, самого нашего существования. В том числе и вопросительность и неготовость, РАЗЛИЧИЕ смыслов внутри всех тех понятий и самих понятий, которые я сейчас употребил.
Когда мы заглядываем в бездну небытия, мы одновременно заглядываем в бездну Бытия. И этот парадокс неустраним. Для меня, в моей юности основным философским вопросом был следующий: "Как можно помыслить бытие чего бы то ни было, без равновеликой возможности помыслить его небытие, И НАОБОРОТ?".
Удерживаться в точке вопроса надо не потому, чтобы устоять перед бессмыслицей, а потому, что это единственный способ избежать постоянной потребности человека к отождествлению своей речи и некоей реальности. Реальность же не нуждается в таком отождествлении. Реальность вполне хорошо себя чувствует в качестве перманентно ускользающей. Более того, наша настоящая ориентация в реальности нуждается в этом постоянном ускользании, в критическом к себе отношении. Иначе мы просто перестанем по настоящему ориентироваться, а будем просто ходить по протоптанным тропам. Но протоптанная тропа это ведь не то, что нужно философу?
Любое научное исследование НИКОГДА не исходит из предположения, что реальность сама себя демонстрирует. Это аристотелевская наука исходила из такого предположения. Я тем самым не критикую аристотелевский подход, а просто обращаю внимание, что развитие науки, начавшееся с Галилея, именно как бы "отвернулось от реальности", отвернулось в методическом смысле. Галилей предположил, что реальность сама себя не демонстрирует, и ввел процедуру идеального мысленного эксперимента. На всякий случай напомню, что для введения понятий движения, инерции, трения, принципа относительности (напомню, что первая классическая формулировка этого принципа принадлежит Галилею) ему пришлось ввести в обиход представление об идеальной поверхности, НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ В ПРИРОДЕ. С точки зрения предшествующего подхода это было демонстративное "отворачивание от реальности".
Другими словами, чтобы "заставить" реальность говорить, надо дать ей возможность ускользнуть. И для этого Галилею пришлось совершить сугубо философский акт — подвергнуть фундаментальному вопрошанию и сомнению тезис о том, что "реальность сама себя показывает". Нет, НЕ ПОКАЗЫВАЕТ. И именно это осознание, и именно это различение, именно этот момент ускользания есть ФИЛОСОФСКИЙ МОМЕНТ и ФИЛОСОФСКОЕ ДЕЛО. Все, что делал дальше Галилей, я имею в виду создание теории движения, уравнение сложения скоростей, и пр. — дело уже не философское, а собственно научное.
Здесь радикальное различение функций ФИЛОСОФИИ И НАУКИ. Аналогичные процессы происходили и происходят каждый раз, когда наука совершает преобразование самой себя. Тогда наука просто ВЫНУЖДЕНА совершать философские акты. Так произошло в момент создания специальной и общей теории относительности, так происходило, когда создавалась квантовая теория. Каждый раз в этих случаях ученым ПРИХОДИЛОСЬ (иногда против воли) совершать философскую работу, "отворачиваться от реальности", именно для того, чтобы перестать относиться к реальности, как к тому что "само себя показывает". Особенно ярко это проявило себя в парадоксах квантовой теории. Именно для этого Н.Бору понадобился принцип дополнительности. И этот принцип основан был на прискорбном факте, который сам Бор долго отказывался принять, но, в конце концов, был вынужден, факте, что микромир сам себя НЕ показывает, он принципиально ненагляден.
Теория микромира, со всем первичным математическим аппаратом, включая соотношение неопределенностей Гейзенберга, уравнение Шредингера и т.д. смогла быть построена только тогда, когда ученые осознали, что эта реальность ускользает. Причем ускользает не в том смысле, что: вот мы ее сейчас схватим за хвост, это вопрос времени, ничего, не денется, не ускользнет. А в том смысле, что сама природа РЕАЛЬНОСТИ физического микромира — в перманентном ускользании. И вся квантовая теория, включая все, что из нее следует, например возможность электронного философствования, есть теория фундаментально ускользающей реальности.
Другими словами само утверждение, что «реальность сама себя показывает» есть как раз классическая мифологизация, старая как мир. Мифологизация, строящаяся на механизме полного отождествления высказывания и предмета высказывания. Это не значит, что она плоха. Если очень хочется — мифологизируй на здоровье. Просто, если интересует философское дело, приходится себе самому подробно объяснить взаимодействие мифа о реальности, и самой реальности, в саму сущность которой входит ускользание.
Кстати, это утверждение имеет и правовой аспект. Ни один цивилизованный суд, подчеркиваю — цивилизованный, а не то, что под судом именуется сейчас в России, никогда не исходит из предположения, что реальность сама себя показывает. ТАКОЕ УТВЕРЖДЕНИЕ В СУДЕ ЕСТЬ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ НАРУШЕНИЕ ПРАВА КАК ТАКОВОГО. Именно поэтому введены все тонкие процедуры отслеживания сомнений в реальности, строящиеся на предположении, что ориентация в реальности возможно только при установке не ее принципиальное, подчеркиваю — ПОСТОЯННОЕ И ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ ускользание.
Когда мы заглядываем в бездну небытия, мы одновременно заглядываем в бездну Бытия. И этот парадокс неустраним. Для меня, в моей юности основным философским вопросом был следующий: "Как можно помыслить бытие чего бы то ни было, без равновеликой возможности помыслить его небытие, И НАОБОРОТ?".
Удерживаться в точке вопроса надо не потому, чтобы устоять перед бессмыслицей, а потому, что это единственный способ избежать постоянной потребности человека к отождествлению своей речи и некоей реальности. Реальность же не нуждается в таком отождествлении. Реальность вполне хорошо себя чувствует в качестве перманентно ускользающей. Более того, наша настоящая ориентация в реальности нуждается в этом постоянном ускользании, в критическом к себе отношении. Иначе мы просто перестанем по настоящему ориентироваться, а будем просто ходить по протоптанным тропам. Но протоптанная тропа это ведь не то, что нужно философу?
Любое научное исследование НИКОГДА не исходит из предположения, что реальность сама себя демонстрирует. Это аристотелевская наука исходила из такого предположения. Я тем самым не критикую аристотелевский подход, а просто обращаю внимание, что развитие науки, начавшееся с Галилея, именно как бы "отвернулось от реальности", отвернулось в методическом смысле. Галилей предположил, что реальность сама себя не демонстрирует, и ввел процедуру идеального мысленного эксперимента. На всякий случай напомню, что для введения понятий движения, инерции, трения, принципа относительности (напомню, что первая классическая формулировка этого принципа принадлежит Галилею) ему пришлось ввести в обиход представление об идеальной поверхности, НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ В ПРИРОДЕ. С точки зрения предшествующего подхода это было демонстративное "отворачивание от реальности".
Другими словами, чтобы "заставить" реальность говорить, надо дать ей возможность ускользнуть. И для этого Галилею пришлось совершить сугубо философский акт — подвергнуть фундаментальному вопрошанию и сомнению тезис о том, что "реальность сама себя показывает". Нет, НЕ ПОКАЗЫВАЕТ. И именно это осознание, и именно это различение, именно этот момент ускользания есть ФИЛОСОФСКИЙ МОМЕНТ и ФИЛОСОФСКОЕ ДЕЛО. Все, что делал дальше Галилей, я имею в виду создание теории движения, уравнение сложения скоростей, и пр. — дело уже не философское, а собственно научное.
Здесь радикальное различение функций ФИЛОСОФИИ И НАУКИ. Аналогичные процессы происходили и происходят каждый раз, когда наука совершает преобразование самой себя. Тогда наука просто ВЫНУЖДЕНА совершать философские акты. Так произошло в момент создания специальной и общей теории относительности, так происходило, когда создавалась квантовая теория. Каждый раз в этих случаях ученым ПРИХОДИЛОСЬ (иногда против воли) совершать философскую работу, "отворачиваться от реальности", именно для того, чтобы перестать относиться к реальности, как к тому что "само себя показывает". Особенно ярко это проявило себя в парадоксах квантовой теории. Именно для этого Н.Бору понадобился принцип дополнительности. И этот принцип основан был на прискорбном факте, который сам Бор долго отказывался принять, но, в конце концов, был вынужден, факте, что микромир сам себя НЕ показывает, он принципиально ненагляден.
Теория микромира, со всем первичным математическим аппаратом, включая соотношение неопределенностей Гейзенберга, уравнение Шредингера и т.д. смогла быть построена только тогда, когда ученые осознали, что эта реальность ускользает. Причем ускользает не в том смысле, что: вот мы ее сейчас схватим за хвост, это вопрос времени, ничего, не денется, не ускользнет. А в том смысле, что сама природа РЕАЛЬНОСТИ физического микромира — в перманентном ускользании. И вся квантовая теория, включая все, что из нее следует, например возможность электронного философствования, есть теория фундаментально ускользающей реальности.
Другими словами само утверждение, что «реальность сама себя показывает» есть как раз классическая мифологизация, старая как мир. Мифологизация, строящаяся на механизме полного отождествления высказывания и предмета высказывания. Это не значит, что она плоха. Если очень хочется — мифологизируй на здоровье. Просто, если интересует философское дело, приходится себе самому подробно объяснить взаимодействие мифа о реальности, и самой реальности, в саму сущность которой входит ускользание.
Кстати, это утверждение имеет и правовой аспект. Ни один цивилизованный суд, подчеркиваю — цивилизованный, а не то, что под судом именуется сейчас в России, никогда не исходит из предположения, что реальность сама себя показывает. ТАКОЕ УТВЕРЖДЕНИЕ В СУДЕ ЕСТЬ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ НАРУШЕНИЕ ПРАВА КАК ТАКОВОГО. Именно поэтому введены все тонкие процедуры отслеживания сомнений в реальности, строящиеся на предположении, что ориентация в реальности возможно только при установке не ее принципиальное, подчеркиваю — ПОСТОЯННОЕ И ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ ускользание.
|
|