Скачать 102.3 Кбайт
М.М.Бахтин: от философии поступка к риторике поступка
Н.Толстым. Беда в том, что в середине XIX века формула слово - это поступок в силу целого ряда причин трансформировалась в массовом сознании в нечто противоположное: поступок есть слово (литературное par excellence).
________________
9 Пример, подсказанный А.Е.Маховым.
10 См. G.S.Morson & C. Emerson. Mikhail Bakhtin: Creation of a Prosaics. Stanford, 1990. - P.23-24.
11 He вспоминая уж о возможности этимологического восхождения к древнегреческому слову логос, которое как раз все в себе и сочетает.
43
Тому, что моя ответственная активность не проникает в содержательно-смысловую сторону суждения, по-видимому, противоречит то, что форма суждения, трансцендентный момент в составе суждения, и есть момент активности нашего разума, что категории синтеза производимы нами. Мы забыли коперниканское деяние Канта. Однако действительно ли трансцендентная активность есть исторически-индивидуальная активность моего поступка, за которую я индивидуально ответствен. Никто, конечно, не станет утверждать нечто подобное. Обнаружение априорно трансцендентного элемента в нашем познании не открыло выхода внутри познания, т.е. из его содержательно-смысловой стороны в исторически-индивидуальный действительный познавательный акт, не преодолело их разобщенности и взаимной непроницаемости, и для этой трансцендентной активности пришлось измыслить чисто теоретический, исторически недействительный субъект, сознание вообще, научное сознание, гносеологический субъект. Но, конечно, этот теоретический субъект должен был каждый раз воплощаться в некотором реальном, действительном, мыслящем человеке, чтобы приобщиться со всем имманентным ему миром бытия как предмета его познания действительному исторически-событийному бытию лишь как момент его. (86)
Критика недостаточности коперниконского деяния Канта в этом периоде не должна заслонять от нас его стартового положения: ответственная активность проникает в содержание суждения не только с выбором, но одновременно и с оформлением этого содержания, форма есть момент активности нашего разума, трансцендентной активности разума еще недостаточно.
44
Итак, поскольку мы отрываем суждение от единства исторически действительного акта-поступка его осуществления и относим в то или иное теоретическое единство, изнутри его содержательно-смысловой стороны нет выхода в долженствование и в действительное единственное событие бытия. Все попытки преодолеть дуализм познания и жизни, мысли и единственной конкретной действительности изнутри теоретического познания совершенно безнадежны. Оторвав содержательно-смысловую сторону познания от исторического акта его осуществления, мы только путем скачка можем из него выйти в долженствование, искать действительный познавательный акт-поступок в оторванном от него смысловом содержании - то же самое, что поднять самого себя за волосы. Оторванным содержанием познавательного акта овладевает имманентная ему законность, по которой он и развивается как бы самопроизвольно. Поскольку мы вошли в него, т.е. совершили акт отвлечения, мы уже во власти его автономной законности, точнее, нас просто нет в нем - как индивидуально ответственно активных. Подобно миру техники, который знает свой имманентный закон, которому и подчиняется в своем безудержном развитии, несмотря на то что уже давно уклонился от осмысливания его культурной цели и может служить ко злу, а не к добру, так по своему внутреннему закону совершенствуются орудия, становясь страшною губящею и разрушающею силой из первоначального средства разумной защиты. Страшно все техническое, оторванное от единственного единства и отданное на волю имманентному закону своего развития, оно может время от времени врываться в это единственное единство жизни как безответственно страшная и разрушающая сила. (86-87)
45
Этот ход к технике опять наглядно через отталкивание связывает Бахтина с классической традицией риторики: создание реторике техне - момент в истории, когда формировались имманентно общие всем места суждений (кстати, стоит обратить внимание на внутреннюю форму слова суждение = социально-оцененное мнение, признанное всеми). В лета классической традиции "не должно сметь свои суждения иметь", это закон имманентно-смыслового выстраивания текста, где фактически меня нет, как выражается Бахтин, и это-то меня нет" и доминирует во всей, по определению Аверинцева, "риторической традиции", меня не должно быть по нормам этой традиции. Другое дело, что "я" противозаконно появляюсь во всяком участием мышлении, причащая себя внутренне к этим смыслам, которые и сами подвластны, например, высшему нравственному закону в христианстве. Вопрос в том, в какой момент это мое самозваное причастие может воспользоваться имманентным законом познавательной сферы в своих уже противозаконных интересах. В какой исторический момент познание теоретическое (т.е. созерцание) превращается в познание, безответственно (произвольно) смешивающее индивидуальный акт с той или иной содержательной сферой, принуждая ее к противозаконно-негармоническому саморазвитию (идея прогресса).
________________
9 Пример, подсказанный А.Е.Маховым.
10 См. G.S.Morson & C. Emerson. Mikhail Bakhtin: Creation of a Prosaics. Stanford, 1990. - P.23-24.
11 He вспоминая уж о возможности этимологического восхождения к древнегреческому слову логос, которое как раз все в себе и сочетает.
43
Тому, что моя ответственная активность не проникает в содержательно-смысловую сторону суждения, по-видимому, противоречит то, что форма суждения, трансцендентный момент в составе суждения, и есть момент активности нашего разума, что категории синтеза производимы нами. Мы забыли коперниканское деяние Канта. Однако действительно ли трансцендентная активность есть исторически-индивидуальная активность моего поступка, за которую я индивидуально ответствен. Никто, конечно, не станет утверждать нечто подобное. Обнаружение априорно трансцендентного элемента в нашем познании не открыло выхода внутри познания, т.е. из его содержательно-смысловой стороны в исторически-индивидуальный действительный познавательный акт, не преодолело их разобщенности и взаимной непроницаемости, и для этой трансцендентной активности пришлось измыслить чисто теоретический, исторически недействительный субъект, сознание вообще, научное сознание, гносеологический субъект. Но, конечно, этот теоретический субъект должен был каждый раз воплощаться в некотором реальном, действительном, мыслящем человеке, чтобы приобщиться со всем имманентным ему миром бытия как предмета его познания действительному исторически-событийному бытию лишь как момент его. (86)
Критика недостаточности коперниконского деяния Канта в этом периоде не должна заслонять от нас его стартового положения: ответственная активность проникает в содержание суждения не только с выбором, но одновременно и с оформлением этого содержания, форма есть момент активности нашего разума, трансцендентной активности разума еще недостаточно.
44
Итак, поскольку мы отрываем суждение от единства исторически действительного акта-поступка его осуществления и относим в то или иное теоретическое единство, изнутри его содержательно-смысловой стороны нет выхода в долженствование и в действительное единственное событие бытия. Все попытки преодолеть дуализм познания и жизни, мысли и единственной конкретной действительности изнутри теоретического познания совершенно безнадежны. Оторвав содержательно-смысловую сторону познания от исторического акта его осуществления, мы только путем скачка можем из него выйти в долженствование, искать действительный познавательный акт-поступок в оторванном от него смысловом содержании - то же самое, что поднять самого себя за волосы. Оторванным содержанием познавательного акта овладевает имманентная ему законность, по которой он и развивается как бы самопроизвольно. Поскольку мы вошли в него, т.е. совершили акт отвлечения, мы уже во власти его автономной законности, точнее, нас просто нет в нем - как индивидуально ответственно активных. Подобно миру техники, который знает свой имманентный закон, которому и подчиняется в своем безудержном развитии, несмотря на то что уже давно уклонился от осмысливания его культурной цели и может служить ко злу, а не к добру, так по своему внутреннему закону совершенствуются орудия, становясь страшною губящею и разрушающею силой из первоначального средства разумной защиты. Страшно все техническое, оторванное от единственного единства и отданное на волю имманентному закону своего развития, оно может время от времени врываться в это единственное единство жизни как безответственно страшная и разрушающая сила. (86-87)
45
Этот ход к технике опять наглядно через отталкивание связывает Бахтина с классической традицией риторики: создание реторике техне - момент в истории, когда формировались имманентно общие всем места суждений (кстати, стоит обратить внимание на внутреннюю форму слова суждение = социально-оцененное мнение, признанное всеми). В лета классической традиции "не должно сметь свои суждения иметь", это закон имманентно-смыслового выстраивания текста, где фактически меня нет, как выражается Бахтин, и это-то меня нет" и доминирует во всей, по определению Аверинцева, "риторической традиции", меня не должно быть по нормам этой традиции. Другое дело, что "я" противозаконно появляюсь во всяком участием мышлении, причащая себя внутренне к этим смыслам, которые и сами подвластны, например, высшему нравственному закону в христианстве. Вопрос в том, в какой момент это мое самозваное причастие может воспользоваться имманентным законом познавательной сферы в своих уже противозаконных интересах. В какой исторический момент познание теоретическое (т.е. созерцание) превращается в познание, безответственно (произвольно) смешивающее индивидуальный акт с той или иной содержательной сферой, принуждая ее к противозаконно-негармоническому саморазвитию (идея прогресса).
|
|