(Ван Дорен К. Tree Worlds. Harper & Row, 1963, p. 107.) "Или сидят они целыми днями с удочками у болота и оттого мнят себя глубокими; но кто удит там, где нет рыбы, того не назову я даже поверхностным". (Ницше. "Так говорил Заратустра". М.,Мысль, 1990, с. 130. Перевод Ю. М. Антоновского.) "Болельщик" – это тот, кто сидит и смотрит, как соревнуются спортсмены.

"Мы беремся за то, что умеем делать, вместо того, чтобы попытаться сделать то, что должны сделать". (Ансхен, Р., ed., Science and Man, Harcourt, Brace&World, 1942, p. 466.)

"Нужно любить вопросы" – Рильке."Вот в чем ответ: О чем спросить, не знаю". – Л. Маклэйш, The Hamlet of A. MacLeish. Houghton Mifflin.

"Гений – это передовой кавалерийский отряд, чей молниеносный прорыв позволяет далеко продвинуться вперед, за линию фронта, но такое продвижение неизбежно оставляет фланги открытыми". (Кёстлер A. The Yogi and the Commissar, Macmillan, 1945, p. 241.)

"Ученый удостаивается звания "великого" не столько за то, что находит решение какой-то проблемы, сколько за то, что поднимает проблему, решение которой... означает реальное движение науки вперед". (Кэнтрил Г. An inquiry concerning the characteristics of man, J. abnorm. social Psychol., 1950, 45, 491-503.)
"Сформулировать проблему гораздо важнее, чем решить ее; последнее скорее зависит от математических или экспериментальных навыков. Для того, чтобы задать новый вопрос, открыть новую возможность, посмотреть на старую проблему с новой точки зрения, необходимо иметь творческое воображение, и только оно движет науку вперед". (Эйнштейн А. и Инфелд Л. The Evolution of Physics, Simon and Schuster, 1938.)


Сэр Ричард Ливингстоун из Оксфордского Колледжа Праздника Тела Христова определяет ученого-исполнителя как человека, "который досконально знает свою работу, но не понимает ее конечной цели и ее места в универсуме". Кто-то другой, не помню кто, аналогичным образом охарактеризовал эксперта. Эксперт – это тонкий знаток деталей и полный профан по существу вопроса, не имеющий права на ошибку.

Более подробное обсуждение приведенной здесь аргументации можно найти в работе Мюррея с соавторами Explorations of Personality (346).

Например, Янг (492), вообще исключает из своей теории мотивации понятие цели или намерения на том лишь основании, что мы не можем спросить крысу о ее намерении. Но ведь мы можем спросить об этом человека, и разве сама по себе возможность спросить имеет хоть какое-либо значение? Разумнее и логичнее в таком случае было бы отказаться не от понятия "цель", а от экспериментов с крысами.

С возрастом, по мере когнитивного и моторного развития ребенка круг незнакомых стимулов постепенно сужается, они становятся для него все менее угрожающими и все более подконтрольными. Можно сказать, что обучение исполняет одну из главных конативных функций – оно нейтрализует угрозу при помощи ее познания, помогает ребенку не бояться грома, объясняя ему, что такое гром.

Для того, чтобы убедиться в наличии потребности в безопасности у маленького ребенка, достаточно пронаблюдать его реакции на взрыв петарды, на приближение незнакомого бородатого мужчины, на прививку, на уход матери, на мышь или паука в его постели и на другие экстремальные события. Я ни в коем случае не призываю намеренно подвергать ребенка таким испытаниям, ибо они могут серьезно навредить ему, но в повседневной жизни подобные ситуации встречаются довольно часто, и мы могли бы воспользоваться ими вместо того, чтобы проводить специальные эксперименты, направленные на обнаружение рассматриваемой здесь потребности.

Нельзя сказать, что все неврозы обусловлены неудовлетворенной потребностью в безопасности. Причиной для развития невроза может стать потребность в любви или потребность в уважении, не нашедшие своего удовлетворения.

Мы не знаем, все ли люди испытывают такие желания. Но вопрос не в этом. Сегодня более актуально звучит другая проблема – всегда ли порабощение и угнетение вызывают недовольство и бунт? Клинические данные и наблюдения позволяют нам предполагать, что человека, познавшего вкус истинной свободы (свободы, основанной не на отказе от безопасности и зависимости, а на адекватном удовлетворении потребности), поработить не так-то просто. Но мы не знаем, насколько это утверждение справедливо по отношению к человеку, рожденному в рабстве. Более подробно этот вопрос обсуждается в других работах (см. 145).

Более подробно проблема здоровой самооценки обсуждается в работах, упомянутых на странице 109, там же приведены результаты исследований, посвященных этому вопросу. Также советую обратить внимание на работы Мак-Клелланда и его коллег (326, 327, 328) и другие (473).

На активность, носящую бесспорно творческий характер, такую, например, как занятия живописью, как, собственно, и на любой другой вид активности, человека может подвигнуть множество причин. Наблюдая за творческим процессом, вы вряд ли ошибетесь в том, удовлетворен творец или нет, счастлив или несчастлив, испытывает голод или пресыщен.