Наша телесно-жизненная природа должна быть очищена, наша умственно-интеллектуальная природа также должна быть очищена, и тогда найдет удовлетворение и наша духовная природа186. Гита убеждена, что пассивность не есть свобода. "В действительности же воплощенные существа не могут полностью отказаться от действия"187.

Глаз не может пожелать не видеть,
Мы не можем приказать уху не слышать,
Наши тела ощущают, где бы они ни были,
По своей воле или против нее188.

На земле нет покоя; она вся – вечная жизнь. Деятельность поддерживает круговорот мира, и каждый индивид должен стремиться всеми силами поддерживать это движение189. Все содержание Гиты указывает на то, что она является проповедью действия. Действие неизбежно, пока мы не достигнем освобождения. Мы должны действовать ради освобождения, а когда мы достигнем его, мы должны будем действовать как орудия божества. Тогда, конечно, не будет более необходимости в действиях, направленных на подготовление ума и очищение сердца. Для освободившихся душ нет правил, которым они должны подчиняться, они делают то, что желают, но делать что-либо – для них основной принцип190.

Гита призывает нас действовать таким образом, чтобы действие не связывало нас. Сам бог действует ради человечества. Хотя с абсолютной точки зрения он является удовлетворяющим самого себя и не имеющим желаний, он всегда выполняет в мире какую-нибудь миссию. Поэтому он призывает Арджуну бороться и делать свое дело. Освобожденные души также обязаны помогать другим раскрыть божественное, скрытое в них самих. Служение человечеству – это почитание бога191. Деятельность без желаний и без корысти, только ради мира и бога, не связывает нас.

"Эти действия не связывают меня, всевышнего, не связанного с деяниями"192.

Гита проводит различие между саньясой и тьягой:

"Саньяса – это отречение от всех корыстных действий; тьяга – это отказ от результатов всякой деятельности"193.

Последняя носит более общий характер. Гита не призывает нас отказаться от практической деятельности, но она требует подавления всех эгоистических желаний. Точка зрения, которую отстаивает Гита, это сочетание правритти, или действия, и нивритти, или отказа от действия [113]. Один только отказ от действия не есть истинное самоотречение. Руки могут быть неподвижны, но чувства могут быть при этом возбуждены. Нас связывает не действие само по себе, а характер этого действия.

"Если от исполнения карм отказывается неведающий, то его отказ на самом деле есть действие в полном смысле этого слова; а деятельность мудреца на самом деле является бездействием"194.

Внутренняя жизнь духа совместима с деятельной жизнью в мире. Гита примиряет эти две стороны в духе упанишад. Действие, производимое путем, указанным Гитой, это искусное действие. "Yogah karmasu kausalam", йога – это искусство в делах195.

Все, что бы мы ни делали, мы должны делать не из подчинения некоторому внешнему закону, а повинуясь внутренней необходимости свободной души. Это высший вид действия. Аристотель говорит:

"Лучший человек тот, кто действует по своему собственному убеждению, а после идут уже люди, которые действуют, повинуясь совету других людей"196.

Для человека, не достигшего духовного возрождения, священные книги являются авторитетом. Предписания вед являются только внешними и не могут связывать нас, когда мы достигаем высшего состояния, в котором мы действуем свободно в соответствии с законом духа.

Всякое действие должно совершаться из чистых побуждений. Мы должны изгнать из наших мыслей малейшую тень эгоизма, пристрастие к особым формам деятельности, желание сочувствия и одобрения. Именно в таком духе должна выполняться хорошая карма, если она предназначена для очищения ума и приводит нас к мудрости. Себялюбивый эгоист, который считает себя богом на земле и ищет лишь чувственных удовольствий, является дьяволом, придерживающимся материализма в метафизике и сенсуализма в этике197.

Теория гун, или качеств, играет важную роль в этике Гиты198. Зависимость от гун вызывает ощущение ограниченности. Ограничения, относящиеся к уму, ошибочно приписываются нашему я. Хотя и говорится, что действия, проникнутые саттвой, – это лучший вид действий199, но в то же время утверждается, что и саттва связывает, так как более благородные желания вызывают появление более чистого ego. Для полного освобождения должен исчезнуть всякий эгоизм. Ego, каким бы чистым оно ни было, является затемняющей пеленой и примешивается к знанию и блаженству. Возвыситься над всеми качествами и встать на безличную, космическую точку зрения – значит достигнуть идеального состояния200.

Гита изменяет ведийскую теорию жертвоприношений и примиряет ее с истинным духовным знанием201. Внешнее приношение – это символ внутреннего духа. Жертвоприношения – это попытки воспитать воздержание и самоотречение. Истинное жертвоприношение – это принесение в жертву своих чувственных наслаждений. Бог, которому мы приносим жертву, – великий верховный бог, или Яджня Пуруша, бог жертвоприношений202.