Скачать 96.27 Кбайт
Тавистокские лекции.
В данном случае это означает, что сновидец сам находится в лепрозории. Лечебница называется «Сие-хенхаус», больничный дом. По-немецки «больной» означает «прокаженный». И вот он болен, изолирован от общества, помещен в лечебницу. Лечебница, ко всему прочему, связана местом нахождения с отчаянным сражением, в котором погибло 1300 человек. Само сражение произошло из-за того, что авангард не подчинился приказу. Он имел четкие инструкции не ввязываться в сражение, а ждать подхода всей швейцарской армии. Но при виде врага воины не смогли сдержать боевого порыва и, вопреки приказу, ринулись в бой, в результате чего все погибли. И здесь снова возникает схема-идея несвязанности головы и хвоста, и снова действие заканчивается фатально. Невольно подумалось: «Какая же опасность подстерегает этого человека?» Эта опасность не просто его амбиция или желание быть с матерью и совершить инцест или нечто подобное. Вспомним машиниста. Его фигура означала, что пациент имел тенденцию рваться вперед, не думая о хвосте, он вел себя так, словно состоял из одной головы – точно так думал и армейский авангард. Ему казалось, что он и есть вся армия. Подобное отношение и есть причина горной болезни. Пациент забрался слишком высоко и не подготовился к высоте, забывая при этом, откуда он начал свое восхождение.
По поводу женщины сновидец ответил: «Это моя прачка». Его прачка была вдовой, старомодной, необразованной, жившей, естественно, более примитивно, чем он сам. Поскольку клиент принадлежал к интеллектуальному типу, его чувственная сфера играла второстепенную роль. Поэтому чувство как таковое было малодифференцированным и находилось на одном уровне с прачкой. Пытаясь произвести впечатление на прачку, сновидец по сути воздействовал на Лейпциг.
По поводу поездки он заметил: «О, это моя цель. Я хочу пойти дальше и получить кафедру». Налицо безудержное стремление, налицо глупая попытка, налицо – горная болезнь; он хочет вскарабкаться слишком высоко. Его чувство было глубоко подавлено, и поэтому не содержало верных оценок, оставаясь слишком наивным. Крестьянка ассоциируется с собственной матерью. Существует много способных интеллигентных людей со слабо развитой дифференцировкой чувств, вследствие этого само чувство находится под влиянием материнского, оно идентично материнскому. Такие люди несут в себе много материнских свойств в чувственной сфере; они очень любят детей, внутреннюю обстановку дома, красивые комнаты и старые дома. Иногда случается, что, достигнув сорока, эти индивиды обнаруживают мужское начало, и здесь их поджидает психологический конфликт.
Таким образом, мужские чувства оказываются, так сказать, женскими и, как таковые, возникают и проявляются в снах. Я обозначаю их термином анима, поскольку эти чувства оказываются персонификацией нижних подчиненных функций, связывающих человека с коллективным бессознательным. Коллективное бессознательное в мужчине, как целое, представлено в женской форме. У женщин оно возникает в мужской форме и представлено анимусом.
На мой вопрос, что пациент имеет в виду, когда говорит, что крестьянка находилась под сильным впечатлением от плана поездки, он сказал: «Это следствие моего хвастовства. Я люблю прихвастнуть перед любыми людьми, чтобы показать, кто я есть, люблю быть на сцене, когда общаюсь с малообразованным людом. К несчастью, мне почти всегда приходится быть в окружении малокультурных людей». Когда человек возмущается примитивом окружающей среды и чувствует, что он слишком высок для своего круга, то неполноценность среды в нем самом проектируется во внешнюю среду, и там он начинает заниматься вещами, которыми должен был бы заниматься в себе самом. Когда он говорит: я помню о своем недалеком окружении, то должен был бы сказать, – я слежу за тем фактом, что мое собственное внутреннее окружение явно ниже нормы. Правильными оценками он не располагает и не полноценен в чувственной жизни. Это и есть его проблема.
Но вернемся к сюжету сна. «В этот момент он выглядывает из окна и видит крестьян, собирающих сено». Это вновь образ чего-то, что происходило у него в прошлом. Он возвращает его к схожим картинам и ситуациям. Лето, и нужно встать рано и идти ворошить сено целый день, может придется остаться на вечер. Конечно, это простой, честный труд, и им заняты все простые, честные люди. Он вспоминает, что у него в кабинете есть картина, висящая на стене и изображающая крестьян, собирающих сено. «Вот это и есть происхождение образа в моем сне».
Следующая часть сна более затемненная – появляется краб-ящерица. Я спрашиваю, откуда он мог появиться. «Это мифическое чудовище, которое пятится задом. Откуда он мог появиться во сне, я не знаю, наверное из сказок или чего-то в этом роде». То, что он вспоминал до этого, являлось вещами, которые любой из нас может встретить в реальной жизни, предметами, реально существующими. Что касается краба, то это архетип и в реальной жизни невозможен. Аналитик, имея дело с архетипом, прибегает к размышлению. Имея дело с персональным (личностным) бессознательным, нам непозволительно слишком много придумывать и добавлять что-либо к ассоциациям пациента.
По поводу женщины сновидец ответил: «Это моя прачка». Его прачка была вдовой, старомодной, необразованной, жившей, естественно, более примитивно, чем он сам. Поскольку клиент принадлежал к интеллектуальному типу, его чувственная сфера играла второстепенную роль. Поэтому чувство как таковое было малодифференцированным и находилось на одном уровне с прачкой. Пытаясь произвести впечатление на прачку, сновидец по сути воздействовал на Лейпциг.
По поводу поездки он заметил: «О, это моя цель. Я хочу пойти дальше и получить кафедру». Налицо безудержное стремление, налицо глупая попытка, налицо – горная болезнь; он хочет вскарабкаться слишком высоко. Его чувство было глубоко подавлено, и поэтому не содержало верных оценок, оставаясь слишком наивным. Крестьянка ассоциируется с собственной матерью. Существует много способных интеллигентных людей со слабо развитой дифференцировкой чувств, вследствие этого само чувство находится под влиянием материнского, оно идентично материнскому. Такие люди несут в себе много материнских свойств в чувственной сфере; они очень любят детей, внутреннюю обстановку дома, красивые комнаты и старые дома. Иногда случается, что, достигнув сорока, эти индивиды обнаруживают мужское начало, и здесь их поджидает психологический конфликт.
Таким образом, мужские чувства оказываются, так сказать, женскими и, как таковые, возникают и проявляются в снах. Я обозначаю их термином анима, поскольку эти чувства оказываются персонификацией нижних подчиненных функций, связывающих человека с коллективным бессознательным. Коллективное бессознательное в мужчине, как целое, представлено в женской форме. У женщин оно возникает в мужской форме и представлено анимусом.
На мой вопрос, что пациент имеет в виду, когда говорит, что крестьянка находилась под сильным впечатлением от плана поездки, он сказал: «Это следствие моего хвастовства. Я люблю прихвастнуть перед любыми людьми, чтобы показать, кто я есть, люблю быть на сцене, когда общаюсь с малообразованным людом. К несчастью, мне почти всегда приходится быть в окружении малокультурных людей». Когда человек возмущается примитивом окружающей среды и чувствует, что он слишком высок для своего круга, то неполноценность среды в нем самом проектируется во внешнюю среду, и там он начинает заниматься вещами, которыми должен был бы заниматься в себе самом. Когда он говорит: я помню о своем недалеком окружении, то должен был бы сказать, – я слежу за тем фактом, что мое собственное внутреннее окружение явно ниже нормы. Правильными оценками он не располагает и не полноценен в чувственной жизни. Это и есть его проблема.
Но вернемся к сюжету сна. «В этот момент он выглядывает из окна и видит крестьян, собирающих сено». Это вновь образ чего-то, что происходило у него в прошлом. Он возвращает его к схожим картинам и ситуациям. Лето, и нужно встать рано и идти ворошить сено целый день, может придется остаться на вечер. Конечно, это простой, честный труд, и им заняты все простые, честные люди. Он вспоминает, что у него в кабинете есть картина, висящая на стене и изображающая крестьян, собирающих сено. «Вот это и есть происхождение образа в моем сне».
Следующая часть сна более затемненная – появляется краб-ящерица. Я спрашиваю, откуда он мог появиться. «Это мифическое чудовище, которое пятится задом. Откуда он мог появиться во сне, я не знаю, наверное из сказок или чего-то в этом роде». То, что он вспоминал до этого, являлось вещами, которые любой из нас может встретить в реальной жизни, предметами, реально существующими. Что касается краба, то это архетип и в реальной жизни невозможен. Аналитик, имея дело с архетипом, прибегает к размышлению. Имея дело с персональным (личностным) бессознательным, нам непозволительно слишком много придумывать и добавлять что-либо к ассоциациям пациента.
|
|