Здесь мы можем надеяться на богатый урожай новых взглядов. Применение анализа – это всегда и его утверждение. Там, где научная работа отстоит от практической деятельности далеко, неизбежная борьба мнений, пожалуй, будет менее ожесточенной.

Я ощущаю сильный соблазн показать вам все возможные приложения психоанализа в гуманитарных науках. Эти вещи, достойные внимания каждого человека с духовными интересами, а какое-то время ничего не слышать о ненормальности и болезни было бы для вас заслуженным отдыхом. Но я вынужден отказаться от этого, это опять увело бы нас за рамки наших бесед, а, честно говоря, я и не способен выполнить эту задачу. В некоторых из этих областей я, правда, сам сделал первый шаг, но сегодня уже не могу охватить материал во всей полноте, и мне пришлось бы изучить многое для того, чтобы разобраться в том, что нового появилось со времени моих начинаний. Те из вас, кто разочарован моим отказом, может вполне удовлетвориться нашим журналом Image, предназначенным не для медицинского приложения анализа.

Только одну тему я не могу так просто обойти, не потому, что много понимаю или сам так много сделал в ней. Совсем наоборот, я ею почти никогда не занимался. А между тем это так чрезвычайно важно, так много обещает в будущем и, может быть, является са– [439]

мым важным из всего, чем занимается анализ. Я имею в виду использования психоанализа в педагогике, в воспитании будущего поколения(1). Рад, по крайней мере, сообщить, что моя дочь, Анна Фрейд, видит в этой работе свою жизненную задачу и ликвидирует, таким образом, мое упущение. Путь, который ведет к этому использованию, легко поддается обозрению. Когда мы при лечении взрослого невротика исследовали детерминированность его симптомов, то постоянно доходили до его раннего детства. Знания более поздней этиологии было недостаточно ни для понимания, ни для терапевтического воздействия. Так мы были вынуждены познакомиться с психическими особенностями детского возраста и узнали большое количество вещей, которые можно было установить лишь не иначе как благодаря анализу, смогли внести также поправки во многие общепризнанные мнения о детстве. Мы обнаружили, что первые детские годы (примерно до пяти лет) имеют особое значение по нескольким причинам. Во-первых, потому что в это время происходит ранний расцвет сексуальности, оставляя после себя решающие для сексуальной жизни зрелого периода побуждения. Во-вторых, потому что впечатления этого времени падают на незавершенное и слабое Я, на которое они действуют как травмы. Я может защититься от аффективных бурь, которые они вызывают, не чем иным, как вытеснением, и получает таким способом в детском возрасте все предрасположения к последующим заболеваниям и функциональным нарушениям. Мы поняли, что трудность детства состоит в том, что за короткий период времени ребенок

–

(1) Данные современной педагогики и психологии показали ограниченные возможности психоаналитической техники в плане ее использования в целях позитивного развития мотивационной сферы ребенка.

[440]

должен овладеть результатами культурного развития, которое длилось тысячелетия, овладеть влечениями и социально приспособиться, по крайней мере, сделать первые шаги в обоих направлениях. Своим собственным развитием он лишь частично добивается изменения в эту сторону, многое приходится навязывать ему воспитанием. Нас не удивляет, если ребенок часто не вполне справляется с этой задачей. В этот ранний период многие дети – и уж, конечно, все те, кто позднее открыто заболевают, – переживают состояния, которые можно приравнять к неврозам. У некоторых детей болезнь не дожидается периода зрелости, она начинается уже в детстве и доставляет много хлопот родителям и врачам.

Мы нисколько не опасались применять аналитическую терапию к таким детям, которые обнаруживали или недвусмысленные невротические симптомы, или же предпосылки для неблагоприятного развития характера. Опасение повредить ребенку анализом, которое выражали противники анализа, оказалось необоснованным. Предпринимая это, мы выигрывали в том, что могли подтвердить на живом объекте то, что у взрослых открывали, так сказать, из исторических документов. Но и для детей это было очень благоприятно. Оказалось, что ребенок – очень выгодный объект для аналитической терапии; успехи лечения основательны и продолжительны. Разумеется, техника, разработанная для лечения взрослого, для ребенка должна быть во многом изменена. Психологически ребенок другой объект, чем взрослый, у него еще нет Сверх-Я, метод свободной ассоциации ведет недалеко, перенесение играет другую роль, так как существуют еще реальные родители. Внутренние сопротивления, с которыми мы боремся у взрослого, заменяются у ребенка обычно внешними трудностями. Если родители [441]

становятся носителями сопротивления, так что цель анализа или сам процесс подвергаются опасности, то часто при анализе ребенка необходимо немного повлиять и на родителей. С другой стороны, неизбежные