Скачать 38.3 Кбайт
Галерея астральных образов
Они были, но их нет теперь".
И снова раздается тот громкий, четкий и вибрирующий звук, который я слышал в быстрокрылой машине. Он наполнил меня грустью о славном прошлом, не оставившем для будущего ничего, кроме судьбы.
СТРАННАЯ ИСТОРИЯ
(У.К.Джадж под псевдонимом БРАЙЕНА КИННАВАНА)
Несколько лет назад я спускался к Киллернейским озерам, но не просто для того, чтобы увидеть их, как это сделал бы любой другой путешественник. В детстве меня всегда увлекала мысль попасть туда, и во сне я часто оказывался на водной глади озера или гулял вокруг него. После того, как это произошло множество раз, я достал фотографии тех мест и был чрезвычайно удивлен, обнаружив, что мои сны были так точны, что казались воспоминаниями. Но превратности судьбы приводили меня в другие части света, и до своего совершеннолетия я так и не побывал в этом месте. Решение отправиться туда было принято, когда однажды, взглянув на витрину магазина в Дублине, мой взгляд случайно упал на открытки с видами Киллернейских озер, и тотчас же я исполнился сильнейшим желанием увидеть их. Итак, я сел на первый поезд и вскоре уже был там, сняв комнату вместе с одним стариком, который с самого начала показался мне старым другом.
Следующие день или два были посвящены бесцельным прогулкам по окрестностям, которые не принесли большого удовлетворения, видимо, потому, что это место не интересовало меня с чисто географической стороны; до этого я уже успел побывать в различных краях. Но в третий день я ушел в поле, раскинувшееся недалеко от глади одного из озер, и присел возле одного старого колодца. День только еще начинался, и было необычайно приятно. В голове у меня не было никакой определенной цели, и я заметил, что мне непривычно тяжело следить за четким ходом своих мыслей. Итак, как только я сел, мной овладела сонливость, поле и колодец посерели, хотя и оставались по-прежнему видимыми, в то время как я, казалось, превращаюсь в другого человека. И через несколько минут я увидел туманную форму или изображение высокой круглой башни, возвышающейся футов на пятьдесят прямо за колодцем. Я потряс головой, и видение исчезло. Мне показалось, что я поборол дрему, но лишь на мгновение. Видение повторилось с еще большей силой.
Колодец исчез, на его месте возникло здание, а высокая башня сделалась прочной. Все желание остаться самим собой исчезло. Я поднялся, чувствуя чисто механически, что мой долг так или иначе призывает меня в башню, и вступил в здание, через которое, как я знал, нужно было пройти, чтобы попасть в нее. Когда я прошел через стену, показался старый колодец, который я видел ранее, когда пришел в поле, но это странное совпадение не вызвало моего удивления, ибо я уже давно знал этот колодец. Я подошел к башне, и ступил на ступеньки винтовой лестницы, ведущие наверх, и пока я поднимался, знакомый мне голос назвал меня по имени, но не по тому привычному имени, которое я носил, когда присел у колодца. И это опять вызвало у меня не большее удивление, чем старый колодец за стеной. Наконец, я поднялся на самый верх башни, где горел огонь, поддерживаемый неким старцем. Это был вечный, никогда не угасавший огонь, и из всех других молодых учеников лишь мне одному дозволено было помогать старцу.
Как только моя голова показалась над уровнем нижнего края башни, я увидел величественную прекрасную гору невдалеке, а также другие башни, что были ближе к ней, чем моя.
"Ты опоздал", - произнес старец. Я не ответил, ибо ответить было нечем. Но я приблизился, всем показывая, что готов продолжать наблюдать за огнем вместо него. Как только я сделал это, меня осенило, что солнце приближалось к зениту, и на какое-то мгновение у меня возникло воспоминание о старике, с которым я вместе снимал комнату, а также о поезде-экспрессе, до которого надо добираться на повозке, но оно тут же стерлось, ибо проницательные глаза старого хранителя смотрели мне прямо в душу.
"Я боюсь оставить тебя за старшего, - были его первые слова. - Возле тебя тень, темная и молчаливая".
"Не бойся, отец, - ответил я, - я не оставлю огонь и не дам ему погаснуть".
"Если это случится, то наш приговор будет подписан, а решение судьбы Иннисфаллена задержится".
С этими словами он повернулся и оставил меня, и вскоре стихли его шаги вниз по винтовой лестнице.
Огонь, казалось, был заколдован. Он едва горел, и один или два раза я чуть не умер от страха, когда он готов был угаснуть. Когда старец оставил меня, огонь горел ярко. В конце концов, мои усилия и молитвы оказались услышанными - появилось пламя, и все пошло на лад. Но именно в этот момент шум на лестнице заставил меня обернуться, и, к своему удивлению, я увидел совершенно незнакомого мне человека, появившегося на площадке, куда никто, кроме охранников, не допускался.
"Смотри, - сказал он, - вон там огни угасают". Я посмотрел и ужаснулся, увидев, что дым на башнях, стоящих рядом с горой, погас. В изумлении я бросился к парапету, чтобы рассмотреть поближе. Убедившись, что все, о чем говорил незнакомец, было правдой, я вернулся, чтобы продолжать следить за огнем и ... О, ужас! Мой огонь едва горел. Пользоваться свечой или трутом было нельзя; смотритель должен был возжигать огонь лишь самим же огнем.
И снова раздается тот громкий, четкий и вибрирующий звук, который я слышал в быстрокрылой машине. Он наполнил меня грустью о славном прошлом, не оставившем для будущего ничего, кроме судьбы.
СТРАННАЯ ИСТОРИЯ
(У.К.Джадж под псевдонимом БРАЙЕНА КИННАВАНА)
Несколько лет назад я спускался к Киллернейским озерам, но не просто для того, чтобы увидеть их, как это сделал бы любой другой путешественник. В детстве меня всегда увлекала мысль попасть туда, и во сне я часто оказывался на водной глади озера или гулял вокруг него. После того, как это произошло множество раз, я достал фотографии тех мест и был чрезвычайно удивлен, обнаружив, что мои сны были так точны, что казались воспоминаниями. Но превратности судьбы приводили меня в другие части света, и до своего совершеннолетия я так и не побывал в этом месте. Решение отправиться туда было принято, когда однажды, взглянув на витрину магазина в Дублине, мой взгляд случайно упал на открытки с видами Киллернейских озер, и тотчас же я исполнился сильнейшим желанием увидеть их. Итак, я сел на первый поезд и вскоре уже был там, сняв комнату вместе с одним стариком, который с самого начала показался мне старым другом.
Следующие день или два были посвящены бесцельным прогулкам по окрестностям, которые не принесли большого удовлетворения, видимо, потому, что это место не интересовало меня с чисто географической стороны; до этого я уже успел побывать в различных краях. Но в третий день я ушел в поле, раскинувшееся недалеко от глади одного из озер, и присел возле одного старого колодца. День только еще начинался, и было необычайно приятно. В голове у меня не было никакой определенной цели, и я заметил, что мне непривычно тяжело следить за четким ходом своих мыслей. Итак, как только я сел, мной овладела сонливость, поле и колодец посерели, хотя и оставались по-прежнему видимыми, в то время как я, казалось, превращаюсь в другого человека. И через несколько минут я увидел туманную форму или изображение высокой круглой башни, возвышающейся футов на пятьдесят прямо за колодцем. Я потряс головой, и видение исчезло. Мне показалось, что я поборол дрему, но лишь на мгновение. Видение повторилось с еще большей силой.
Колодец исчез, на его месте возникло здание, а высокая башня сделалась прочной. Все желание остаться самим собой исчезло. Я поднялся, чувствуя чисто механически, что мой долг так или иначе призывает меня в башню, и вступил в здание, через которое, как я знал, нужно было пройти, чтобы попасть в нее. Когда я прошел через стену, показался старый колодец, который я видел ранее, когда пришел в поле, но это странное совпадение не вызвало моего удивления, ибо я уже давно знал этот колодец. Я подошел к башне, и ступил на ступеньки винтовой лестницы, ведущие наверх, и пока я поднимался, знакомый мне голос назвал меня по имени, но не по тому привычному имени, которое я носил, когда присел у колодца. И это опять вызвало у меня не большее удивление, чем старый колодец за стеной. Наконец, я поднялся на самый верх башни, где горел огонь, поддерживаемый неким старцем. Это был вечный, никогда не угасавший огонь, и из всех других молодых учеников лишь мне одному дозволено было помогать старцу.
Как только моя голова показалась над уровнем нижнего края башни, я увидел величественную прекрасную гору невдалеке, а также другие башни, что были ближе к ней, чем моя.
"Ты опоздал", - произнес старец. Я не ответил, ибо ответить было нечем. Но я приблизился, всем показывая, что готов продолжать наблюдать за огнем вместо него. Как только я сделал это, меня осенило, что солнце приближалось к зениту, и на какое-то мгновение у меня возникло воспоминание о старике, с которым я вместе снимал комнату, а также о поезде-экспрессе, до которого надо добираться на повозке, но оно тут же стерлось, ибо проницательные глаза старого хранителя смотрели мне прямо в душу.
"Я боюсь оставить тебя за старшего, - были его первые слова. - Возле тебя тень, темная и молчаливая".
"Не бойся, отец, - ответил я, - я не оставлю огонь и не дам ему погаснуть".
"Если это случится, то наш приговор будет подписан, а решение судьбы Иннисфаллена задержится".
С этими словами он повернулся и оставил меня, и вскоре стихли его шаги вниз по винтовой лестнице.
Огонь, казалось, был заколдован. Он едва горел, и один или два раза я чуть не умер от страха, когда он готов был угаснуть. Когда старец оставил меня, огонь горел ярко. В конце концов, мои усилия и молитвы оказались услышанными - появилось пламя, и все пошло на лад. Но именно в этот момент шум на лестнице заставил меня обернуться, и, к своему удивлению, я увидел совершенно незнакомого мне человека, появившегося на площадке, куда никто, кроме охранников, не допускался.
"Смотри, - сказал он, - вон там огни угасают". Я посмотрел и ужаснулся, увидев, что дым на башнях, стоящих рядом с горой, погас. В изумлении я бросился к парапету, чтобы рассмотреть поближе. Убедившись, что все, о чем говорил незнакомец, было правдой, я вернулся, чтобы продолжать следить за огнем и ... О, ужас! Мой огонь едва горел. Пользоваться свечой или трутом было нельзя; смотритель должен был возжигать огонь лишь самим же огнем.
|
|