Луций Анней Сенека

НРАВСТВЕННЫЕ ПИСЬМА К ЛУЦИЛИЮ
Перевод и примечания С.А.Ошерова

М.: "Наука", 1977



Письмо I Письмо II Письмо III Письмо IV
Письмо V Письмо VI Письмо VII Письмо VIII
Письмо IX Письмо X Письмо XI Письмо XII
Письмо XIII Письмо XIV Письмо XV Письмо XVI
Письмо XVII Письмо XVII Письмо XIX Письмо XX
Письмо XXI Письмо XXII Письмо XXIII Письмо XXIV
Письмо XXV Письмо XXVI Письмо XXVII Письмо XXVIII
Письмо XXIX Письмо XXX Письмо XXXI Письмо XXXII
Письмо XXXIII Письмо XXXIV Письмо XXXV Письмо XXXVI
Письмо XXXVII Письмо XXXVIII Письмо XXXIX Письмо XL
Письмо XLI Письмо XLII Письмо XLIII Письмо XLIV
Письмо XLV Письмо XLVI Письмо XLVII Письмо XLVIII
Письмо XLIX Письмо L Письмо LI Письмо LII
Письмо LIII Письмо LIV Письмо LV Письмо LVI
Письмо LVII Письмо LVIII Письмо LIX Письмо LX
Письмо LXI Письмо LXII Письмо LXIII Письмо LXIV
Письмо LXV Письмо LXVI Письмо LXVII Письмо LXVIII
Письмо LXIX Письмо LXX Письмо LXXI Письмо LXXII
Письмо LXXIII Письмо LXXIV Письмо LXXV Письмо LXXVI
Письмо LXXVII Письмо LXXVIII Письмо LXXIX Письмо LXXX
Письмо LXXXI Письмо LXXXII Письмо LXXXIII Письмо LXXXIV
Письмо LXXXV Письмо LXXXVI Письмо LXXXVII Письмо LXXXVIII
Письмо LXXXIX Письмо XC Письмо XCI Письмо XCII
Письмо XCIII Письмо XCIV Письмо XCV Письмо XCVI
Письмо XCVII Письмо XCVIII Письмо XCIX Письмо C
Письмо CI Письмо CII Письмо CIII Письмо CIV
Письмо CV Письмо CVI Письмо CVII Письмо CVIII
Письмо CIX Письмо CX Письмо CXI Письмо CXII
Письмо CXIII Письмо CXIV Письмо CXV Письмо CXVI
Письмо CXVII Письмо CXVIII Письмо CXIX Письмо CXX
Письмо CXXI Письмо CXXII Письмо CXXIII Письмо CXXIV


С.А.Ошеров. Сенека. От Рима к миру
Примечания



Письмо I
Сенека приветствует Луцилия!

Так и поступай, мой Луцилий! Отвоюй себя для себя самого, береги и копи время, которое прежде у тебя отнимали или крали, которое зря проходило. Сам убедись в том, что я пишу правду: часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую. Но позорнее всех потеря по нашей собственной небрежности. Вглядись-ка пристальней: ведь наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую – на безделье, и всю жизнь – не на те дела, что нужно.

Укажешь ли ты мне такого, кто ценил бы время, кто знал бы, чего стоит день, кто понимал бы, что умирает с каждым часом? В том-то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая часть ее у нас за плечами, – ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежат смерти. Поступай же так, мой Луцилий, как ты мне пишешь: не упускай ни часу. Удержишь в руках сегодняшний день – меньше будешь зависеть от завтрашнего. Не то, пока будешь откладывать, вся жизнь и промчится.

Все у нас, Луцилий, чужое, одно лишь время наше. Только время, ускользающее и текучее, дала нам во владенье природа, но и его кто хочет, тот и отнимает. Смертные же глупы: получив что-нибудь ничтожное, дешевое и наверняка легко возместимое, они позволяют предъявлять себе счет; а вот те, кому уделили время, не считают себя должниками, хотя единственно времени и не возвратит даже знающий благодарность.

Быть может, ты спросишь, как поступаю я, если смею тебя поучать? Признаюсь чистосердечно: как расточитель, тщательный в подсчетах, я знаю, сколько растратил. Не могу сказать, что не теряю ничего, но сколько теряю, и почему, и как, скажу и назову причины моей бедности. Дело со мною обстоит так же, как с большинством тех, кто не через собственный порок дошел до нищеты; все меня прощают, никто не помогает.

Ну так что ж? По-моему, не беден тот, кому довольно и самого малого остатка. Но ты уж лучше береги свое достояние сейчас: ведь начать самое время! Как считали наши предки поздно быть бережливым, когда осталось на донышке1. Да к тому же остается там не только мало, но и самое скверное.

Будь здоров.




Письмо II
Сенека приветствует Луцилия!

И то, что ты мне писал, и то, что я слышал, внушает мне на твой счет немалую надежду. Ты не странствуешь, не тревожишь себя переменою мест. Ведь такие метания – признак больной души. Я думаю, первое доказательство спокойствия духа – способность жить оседло и оставаться с самим собою.

Но взгляни: разве чтенье множества писателей и разнообразнейших книг не сродни бродяжничеству и непоседливости? Нужно долго оставаться с тем или другим из великих умов, питая ими душу, если хочешь извлечь нечто такое, что в ней бы осталось. Кто везде – тот нигде. Кто проводит жизнь в странствиях, у тех в итоге гостеприимцев множество, а друзей нет. То же самое непременно будет и с тем, кто ни С одним из великих умов не освоится, а пробегает все второпях и наспех.

Не приносит пользы и ничего не дает телу пища, если ее извергают, едва проглотивши. Ничто так не вредит здоровью, как частая смена лекарств. Не зарубцуется рана, если пробовать на ней разные снадобья. Не окрепнет растение, если часто его пересаживать. Даже самое полезное не приносит пользы на лету.