Отмечу, что не может быть словаря переименованных симптомов. Опыт индивидуален, так что редко два человека с подобными симптомами приходят к одним и тем же названиям. Так лень одним человеком называется соединение с Дао, другой же называет ее запрещенным, но желательным перерывом.

Техника наиболее ясно работает с симптомами, которые успели надоесть. Для некоторых людей полезным шагом является описание самого поведения, а не произнесение слова, которым его называют. Для некоторых полезно представить себе куклу, демонстрирующую это поведение, и попросить их проиграть это поведение вместе с куклой.

Другим полезным действием может быть разделение ситуации нр составные части, действия или мысли с тщательным выделением каждой части. Так скрытность превращается в такой процесс: "Я разговариваю с приятелем, намереваясь раскрыть ему секрет в ответ на его открытость, но затем у меня возникает другая мысль, и я ничего не говорю". Новое название становится таким: "Способность удержаться от болтовни о себе, даже если для этого есть повод".

Когда пациенту удается описать существующее поведение без оценки, может быть полезно предложить ему описать ситуацию, в которой такое поведение уместно, а потом спросить, как бы он назвал такое поведение в новой ситуации. Юноша жаловался на пугливость, но однажды в баре его волнение по поводу двух парней оказалось весьма обоснованным, и он назвал это поведение благоразумным.

Одна из точек зрения на повторяющееся поведение, которое не кажется уместным в данный момент, состоит в том, что поведение было уместным в тот момент, когда появилось впервые. Человек до сих пор привязан к нему, полагая, что это по-прежнему будет работать. Называние этого поведения плохими именами не помогает избавиться от него, но вместе с тем способствует уничтожению его прежней полезности, оставляя человека в недоумении, почему же он делает все это.

Переименование симптома возвращает в сознание прежние преимущества поведения и дает человеку более целостное чувство самого себя. Значительная часть возбуждения и юмора при переименовании возникает как раз при узнавании прежней ценности поведения. Возвращение в сознание прежней ценности позволяет также более гибко управлять им. Когда человек переименовывает убегание в предоставление возможности исчезнуть, он знает, что это точно подходит к тому, что может действительно исчезнуть. Он перестает быть жертвой дурной привычки и становится обладателем ценного искусства, которое раньше он не всегда правильно применял. Чем больше я работал с переименованием симптомов, тем более ясно видел, что в старых симптомах и дурных привычках есть скрытая выгодность, и именно она удерживала это состояние на месте.

3. Жизненная основа тактики Просветления

Может сложиться впечатление, что переименование симптома – это техника, и до некоторой степени она может быть использована сама по себе. Однако, по-видимому, существует определенный жизненный процесс, для которого эта техника является всего лишь одним из проявлений. Может быть не всегда очевидно, что отрицаемая черта или действие является законной частью пациента, а всякое свидетельство противоположного возникает из точки зрения, с которой пациент рассматривает данную особенность. Дело не в том, что симптом может быть сделан приемлемым, а в том, что действие является симптомом только потому, что пациент его так называет.

Возможно, что негативная оценка пришла со стороны: от желающего добра родителя, учителя, терапевта, друга и пациент, подобрав негативную оценку, сделал ее своей. Верно также, что в тот момент это был наилучший, ориентированный на выживание шаг. Беспокойство вызывает лишь то, что приходящие извне негативные оценки и негативные оценки негативных оценок типа "мне не следует быть столь критичной к себе" становятся большой грудой противоречивых тенденций и контр-тенденций, заслоняя от пациента его собственную реальность.

Точка Зрения Просветления предлагает просто отшелушить эту противоречивую массу по слоям, начиная с верхнего. Допустим, я много критикую себя, а затем критикую себя за критику себя. Жизнь облегчится хотя бы немного, если я прекращу метакритику, увидев свою сверхчувствительность к проблемам, как необходимое для жизни умение, которое было когда-то важным и может стать таковым вновь.

Женщина, которую постоянно бил муж-алкоголик, корила себя за то, что она сносила побои и была зависимой, полагая, что в ней что-то не так. Может быть верно, что жизнь без битья была бы предпочтительной, и что ее жизнь была бы лучше, будь она более независимой, так что некоторое изменение вроде бы уместно. Однако вся ее критичность не вела к изменению. Она тратила на самокритичность много энергии и потеряла из виду ценность своего поведения. А оно, без сомнения, имело ценность, иначе бы она этого не делала, но поначалу она была совершенно не в состоянии увидеть эту ценность. Когда она переименовала симптом, то это звучало так: "Готовность выносить даже плохое обращение, лишь бы знать, что у моих дочерей есть дом".