Дурное оказывалось недостатком понимания ситуации в целом, – и, конечно же, эта недалекость и непонимание были также совершенны в свое время. Я начал разрабатывать за этим "экологическую", так сказать, модель ума. Вид стаи волков, напавшей на лося, может быть неприятен, но волки поддерживают здоровье и нормальную численность лосей. Подобным же образом считать симптом или черту человека дурными – это просто недальновидность в оценке небольшого фрагмента без представления о связном целом. Я начал также обнаруживать, что иногда, когда люди работают над своими проблемами, каждый оказывается замечательным знатоком как раз в той области опыта или чувства, которая именуется проблемой.

Практически эта точка зрения привела к простому и эффективному способу общения с дурными чувствами, на которые жалуются люди. Когда человек рассказывает мне о дурных чувствах, таких как тревожность, вина и т.п., я могу показать ему на его собственном опыте, что эти чувства абсолютно необходимы и даже неизбежны при данных предположениях и данном восприятии мира. Человек может увидеть, что было бы глупым и даже рискованным не пережить этих чувств.

С этой точки зрения фобия – лучшее решение, к которому человек мог прийти относительно серьезной, ощущаемой им проблемы. Отрицать или осуждать это решение, называя его симптомом, значит скрывать серьезность проблемы, подлежащей решению. Привычки или симптомы можно рассматривать таким же образам. Если мы будем просто осуждать человека за пьянство, мы не узнаем, какую серьезную реальную проблему он решает. С точки зрения совершенства мы не проводим анализ симптомов или, уходя от него, мы скорее идем прямо через него, находя его неузнанную пользу в том виде, в каком она существует.

Там, где я сейчас нахожусь, я не обладаю полной уверенностью, что все в мире хорошо, таким, я полагаю, должно быть восприятие мира того, кто полностью стоит на точке зрения совершенства. Я обладаю искренней уверенностью относительно множества специфических вещей, которые еще некоторое время назад я вряд ли бы мог рассматривать подобным образом. Я обладаю предположением, теорией, как можно было бы сказать, что все хорошо. Я даже начинаю подозревать, что я сам – "окей", хотя я и думаю, что буду более почищусь.

Мой партнер Джордж Иранский, более уверенный, чем я, в точке зрения совершенства, создал стиль консультирования, названный нами позже бархатным катком. Он состоит в нахождении для каждой жалобы пациента, какой бы грустной или тяжелой она не была, контекста, в котором она является выражением совершенства в жизни человека. В этом нет ни вопросов, ни советов для действий. Пациент может сознавать свое совершенство там, где он находится, или проявить некоторое стремление к тому, чтобы увидеть это совершенство. В последнем случае каждое новое высказывание пациента трактуется подобным образом, даже если пациент выражает сопротивление.

Одно из следствий этого стиля – создание атмосферы принятия, в которой человек обретает свободу исследовать значение и смысл своего поведения. Часто результатом этого для пациента становится сознавание и реальное переживание того, что он сам и его ситуация "окей". Изумительно, однако, как часто люди этому сопротивляются. Они сражаются до последнего, лишь бы не пережить совершенства. Мы заметили два возможных вида этого сопротивления. Одно состоит в том, что проблема, которую излагает пациент, – не проблема. Проблема состоит в убежденности, что здесь должна быть проблема. Само же положение реальности не переживается как дурное. Часто, когда человек рассказывает о ситуации, которая привела его к консультанту, например, 30 кг лишнего веса, и мы спрашиваем, что же в этом плохого, человек затрудняется ответить. Он не переживает ситуацию как плохую. Собственно, проблема и возникает, выдумывается или раздувается, чтобы соответствовать убеждению, что должна быть проблема.

С этим связан второй феномен, который мы обнаружили в сопротивлении совершенству. Некоторые люди глубоко привязаны к жестко заданной цели, конечному состоянию, в котором они будут совершенны – фантастическому состоянию, которое может называться здоровьем, спасением, самоактуализацией или достижением. Эта иллюзия прекрасной цели становится основным препятствием к позитивной оценке наличной реальности, того, что есть прямо сейчас.

Перефразируя это, можно сказать, что идеальное совершенство – величайшее препятствие для переживания существующего совершенства, которое уже есть. Этот журавль в небе, идеальное совершенство – одно из коварных препятствий для простого переживания "окейности" настоящего. Однако люди готовы быть скорее несчастными сейчас, но сохранить мечту, чем отказаться от этой мечты и просто переживать движение жизни со всем тем, что она несет.

Среди возражений точки зрения совершенства наиболее часто встречаются три группы:


"Как быть с дурными привычками, которые будут сохраняться в атмосфере принятия?" Ответ: "Кто на самом деле знает, что действительно эти привычки являются дурными с более широкой точки зрения?" Часто черта или привычка называется дурной только с точки зрения иллюзии совершенства.