| Авторы: |
Дубина Игорь Николаевич |
К проблеме мистифицирования творчества
К проблеме мистифицирования творчества
И.Н. Дубина
Работа посвящена рассмотрению сложной проблемы, которая обратила на себя внимание исследователей сравнительно недавно (в 70-х – 80-х гг.), и серьезная разработка которой практически только началась. Ранее проблема мистифицирования творчества решалась преимущественно путем жесткого разделения и противопоставления творческого и нетворческого в науке и искусстве. Новизна представленного исследования состоит в выдвижении и обосновании гипотезы о том, что мистифицирование – непременный аспект бытия самого творчества. В статье намечаются пути мистифицирования и указываются некоторые факторы, от которых оно зависит. Автор называет причины возникновения многочисленных мифов о творчестве и прослеживает путь превращения творчества в псевдотворчество в процессе социального освоения новой идеи.
Проводимые в XX в. моно - и полидисциплинарные исследования творчества показали, что оно может быть определено, объяснено и понято только в поле двух полярных смысловых сфер. Одна из них включает в себя понятия новизны, случайности, индивидуальности, уникальности и т.п., другая ѕ социально - нормирующие критерии (признанность, обязательность, общезначимость и т.д.). Как указывают исследователи, вне таких смысловых областей исследование творчества или бесполезно, или невозможно[1]. Изучение и понимание творчества в пределах только одной (социальной или психологической) понятийной области заводит исследователя в тупик, порождает вместе с множеством сложнообъяснимых парадоксов многочисленные мифы, домыслы, слухи, которыми творчество сопровождается на протяжении уже нескольких тысячелетий. В формировании многих мифов немалую роль сыграла и наука, но то, что наукой было отвергнуто, в массовом сознании закрепилось и получило широкое распространение. В свою очередь, некоторые мифы часто превращались в скрытые предпосылки научного исследования творчества.
Пожалуй, миф о сверхъестественной природе творчества - наиболее древний, его истоки обнаруживаются еще в дионисийских мифах, а позднее – в философии Платона. Рождение прекрасных поэтических произведений, приводивших древних греков в возвышенное, экстатическое состояние, приписывалось какой-то особой чудесной божественной силе. Объяснение творческой активности какими-то известными причинами, силами и природой самого человека казалось невозможным: слишком уж отличались действия и поведение поэта, слагающего стихи, от иных состояний его бытия. В такие моменты поэт вдруг начинал говорить будто совсем другим языком, к его голосу присоединялся как бы совсем другой голос. Что же это, как не голос божества? Внезапность появления новой мысли, кажущаяся бездеятельность и «легкость» творчества будто бы подтверждают этот миф, отражающийся как в разговорном языке («снизошла» или «осенила» идея), так и в научной терминологии («озарение», «вдохновение» и т.п.). Основания творчества отыскиваются вне человека - в Боге, «воздействии космоса» и т.п., творчество выводится за рамки и психологической, и социальной сферы и, тем самым, отчуждается от человека. Иногда этот миф вольно или невольно культивируется самими художниками, ведь он дает человеку возможность чувствовать себя не просто особенным, исключительным, но еще и богоизбранным.
Не менее популярен миф (тоже идущий из античности) о патологичности творчества. Он возникает, в противоположность предыдущему, из абсолютизации сферы уникальности и случайности в понимании творчества: деятельности приписывается творческий характер по признакам необычности, редкости, странности реакции; творческое отождествляется с необычным. Древний «платоновский» миф сработал и в экспериментальной психологии, прежде всего в тестологии, где акцент сдвигается с изучения творческого процесса на творческую личность, и речь идет уже не об эпизодических актах поведения в ограниченном ситуационном поле, а о стабильных свойствах человека, присущих ему как таковому, независимо от конкретных условий деятельности. Вопрос о том, является деятельность творческой или нет, решается лишь на основании необычности реакций человека сравнительно с реакциями других тестируемых лиц. Суждение о творческом потенциале личности выносятся по одному признаку - степени отдаленности от того, как реагирует на задачу множество других случайно подобранных испытуемых. Чем дальше от поведения большинства, тем «более творческим» является данный индивид.
Подобное представление весьма влиятельно и часто придает творчеству оттенок «непогрешимости», превращаясь в культ творчества: творчество ни перед чем не склоняется почтительно, через что угодно может переступить, ему «все дозволено», поскольку оно «безнормно»[2].
Из укоренившихся представлений о «странной» природе творчества и вырастают разнообразнейшие сопоставления творчества с психической или физиологической патологией, для чего действительно есть некоторые основания. Известно, например, что процесс творчества сопровождается иногда странными видениями и ощущениями. Многие художники настолько перевоплощались в своих героев, что начинали воспринимать их как конкретных людей или отождествляли их с собственной личностью.
И.Н. Дубина
Работа посвящена рассмотрению сложной проблемы, которая обратила на себя внимание исследователей сравнительно недавно (в 70-х – 80-х гг.), и серьезная разработка которой практически только началась. Ранее проблема мистифицирования творчества решалась преимущественно путем жесткого разделения и противопоставления творческого и нетворческого в науке и искусстве. Новизна представленного исследования состоит в выдвижении и обосновании гипотезы о том, что мистифицирование – непременный аспект бытия самого творчества. В статье намечаются пути мистифицирования и указываются некоторые факторы, от которых оно зависит. Автор называет причины возникновения многочисленных мифов о творчестве и прослеживает путь превращения творчества в псевдотворчество в процессе социального освоения новой идеи.
Проводимые в XX в. моно - и полидисциплинарные исследования творчества показали, что оно может быть определено, объяснено и понято только в поле двух полярных смысловых сфер. Одна из них включает в себя понятия новизны, случайности, индивидуальности, уникальности и т.п., другая ѕ социально - нормирующие критерии (признанность, обязательность, общезначимость и т.д.). Как указывают исследователи, вне таких смысловых областей исследование творчества или бесполезно, или невозможно[1]. Изучение и понимание творчества в пределах только одной (социальной или психологической) понятийной области заводит исследователя в тупик, порождает вместе с множеством сложнообъяснимых парадоксов многочисленные мифы, домыслы, слухи, которыми творчество сопровождается на протяжении уже нескольких тысячелетий. В формировании многих мифов немалую роль сыграла и наука, но то, что наукой было отвергнуто, в массовом сознании закрепилось и получило широкое распространение. В свою очередь, некоторые мифы часто превращались в скрытые предпосылки научного исследования творчества.
Пожалуй, миф о сверхъестественной природе творчества - наиболее древний, его истоки обнаруживаются еще в дионисийских мифах, а позднее – в философии Платона. Рождение прекрасных поэтических произведений, приводивших древних греков в возвышенное, экстатическое состояние, приписывалось какой-то особой чудесной божественной силе. Объяснение творческой активности какими-то известными причинами, силами и природой самого человека казалось невозможным: слишком уж отличались действия и поведение поэта, слагающего стихи, от иных состояний его бытия. В такие моменты поэт вдруг начинал говорить будто совсем другим языком, к его голосу присоединялся как бы совсем другой голос. Что же это, как не голос божества? Внезапность появления новой мысли, кажущаяся бездеятельность и «легкость» творчества будто бы подтверждают этот миф, отражающийся как в разговорном языке («снизошла» или «осенила» идея), так и в научной терминологии («озарение», «вдохновение» и т.п.). Основания творчества отыскиваются вне человека - в Боге, «воздействии космоса» и т.п., творчество выводится за рамки и психологической, и социальной сферы и, тем самым, отчуждается от человека. Иногда этот миф вольно или невольно культивируется самими художниками, ведь он дает человеку возможность чувствовать себя не просто особенным, исключительным, но еще и богоизбранным.
Не менее популярен миф (тоже идущий из античности) о патологичности творчества. Он возникает, в противоположность предыдущему, из абсолютизации сферы уникальности и случайности в понимании творчества: деятельности приписывается творческий характер по признакам необычности, редкости, странности реакции; творческое отождествляется с необычным. Древний «платоновский» миф сработал и в экспериментальной психологии, прежде всего в тестологии, где акцент сдвигается с изучения творческого процесса на творческую личность, и речь идет уже не об эпизодических актах поведения в ограниченном ситуационном поле, а о стабильных свойствах человека, присущих ему как таковому, независимо от конкретных условий деятельности. Вопрос о том, является деятельность творческой или нет, решается лишь на основании необычности реакций человека сравнительно с реакциями других тестируемых лиц. Суждение о творческом потенциале личности выносятся по одному признаку - степени отдаленности от того, как реагирует на задачу множество других случайно подобранных испытуемых. Чем дальше от поведения большинства, тем «более творческим» является данный индивид.
Подобное представление весьма влиятельно и часто придает творчеству оттенок «непогрешимости», превращаясь в культ творчества: творчество ни перед чем не склоняется почтительно, через что угодно может переступить, ему «все дозволено», поскольку оно «безнормно»[2].
Из укоренившихся представлений о «странной» природе творчества и вырастают разнообразнейшие сопоставления творчества с психической или физиологической патологией, для чего действительно есть некоторые основания. Известно, например, что процесс творчества сопровождается иногда странными видениями и ощущениями. Многие художники настолько перевоплощались в своих героев, что начинали воспринимать их как конкретных людей или отождествляли их с собственной личностью.
|
|