XX. Та религия является более предпочтительной, что наиболее сообразна с природой бога; а ведь естественный закон наиболее сообразен с природой бога. Быть нетленным — исходит из природы бога; ведь нетленность скорее соответствует естественному закону, чем какому-либо другому. Ибо наставления других законов записаны в книгах, подверженных всем последствиям дел человеческих — отмене, истолкованию в худую сторону, запутыванию и так далее. Но естественная религия, записанная в сердце, в безопасности в нем от всех превратностей, и если она может претерпеть какую-либо перемену из-за предрассудков и страстей, то эти несообразные с ней перемены являются общими другим культам, впрочем, они могут быть вызваны своими собственными причинами.

XXI. Либо естественная религия является благой, либо — вредной. Если она благая, этого мне достанет, я не вопрошаю более об этом. Если она вредная, значит, ваша греховность исходит из ее оснований.

XXII. Если и был какой-то довод в пользу предпочтения христианской религии, религии естественной, то это то, что христианская религия предоставила нам знания о природе бога и человека, которых мы не имели в естественной религии. И ничего больше, ибо христианство, вместо того чтобы прояснять, содержит бесконечное множество неясных и спорных мест. Если спросить у натуралиста, почему человек страдает в этом мире, он ответит: ничего о том не ведаю. Если тот же вопрос задать христианину, он ответит загадкой или нелепостью. Что же лучше, невежество или таинственность? Или, скорее, не является ли ответ обоих тем же самым? Почему человек страдает в этом мире? Это тайна, отвечает христианин. Это тайна, отвечает натуралист. Заметьте, что ответ христианина сводится в конце концов к тому же. Если же он говорит: человек страдает, потому что его предок совершил прегрешение, а вы настаиваете: почему потомок отвечает за глупость своего предка? — он говорит: это тайна. Каково! Я заметил бы христианину, не говорит ли он того, что вначале высказал я: если человек страдает в этом мире, явно не заслужив этого, это тайна? Не кажется ли ему, что он объясняет это явление, как китайцы объясняли пребывание мира в воздушном пространстве? Китаец, что держит мир? Сильный слон. А слона кто держит? Черепаха. А черепаху? О том не ведаю. Каково! Оставь им слона и черепаху, мой друг, и исповедуйся вначале в своем невежестве.

XXIII. Та религия предпочтительнее всех других, которая может приносить только добро и никогда — зло. Но ведь таков естественный закон, высеченный в сердцах всех людей. В себе самих найдут они все предписания для признания его, тогда как другие религии, основанные на принципах, чуждых человеку и, следовательно, неизбежно темных, в большинстве своем не могут не породить распрей. Впрочем, нужно признать то, что подтверждает опыт. Из опыта же следует, что мнимо откровенные религии принесли тысячу несчастий, вооружили одних людей против других и потопили всю землю в крови. А ведь естественная религия не стоила и слезинки роду человеческому.

XXIV. Нужно отбросить систему, подвергающую сомнениям всеобщее благоволение и неизменно ровное отношение бога ко всем. Но система, которая толкует естественную религию как недостаточную, подвергает сомнениям всеобщее благоволение и неизменно ровное отношение бога ко всем. Я вижу лишь существо, преисполненное ограниченных привязанностей и переменчивое в своих намерениях, довольствующееся благодеяниями для небольшого числа созданий и порицающее в одно время то, что оно само заповедовало в другое: ибо, если люди не могут быть спасены без христианской религии, бог становится для тех, кому он в ней отказал, таким же жестоким отцом, как жестока мать, которая отказала бы или может отказать некоторым своим детям в грудном молоке. Если же, напротив, естественная религия достаточна, все приходит в порядок, и я вынужден постичь наивысшие идеи благоволения и ровного отношения бога ко всем.

XXV. Нельзя ли сказать, что все религии мира просто секты естественной религии и что иудеи, христиане, мусульмане и даже язычники также лишь натуралисты-еретики и натуралисты-схизматики?

XXVI. Нельзя ли на этом основании утверждать, что естественная религия — единственная подлинно существующая? Ибо возьмите приверженца какой-либо религии, кто бы он ни был, и спросите его об этом, и вы сразу же заметите, что среди догматов его религии есть несколько, в которые он верит меньше, чем в другие, или даже которые он отвергает без счета, или которые он не понимает, или которые он истолковывает на свой манер. Поговорите с другим представителем той же религии, повторите на нем ваше испытание, и вы найдете его в точно таком же состоянии, как и его соседа, только с единственным отличием, что то,