Скачать 152.9 Кбайт
Иметь или быть
А что же можно сказать о страхе потерять самое жизнь – о страхе смерти?
Разве это удел лишь стариков и больных? Или же страх смерти испытывают все? Преследует ли нас в течение всей жизни мысль, что нам суждено умереть? И не становится ли страх смерти лишь более сильным и более осознанным по мере того, как мы приближаемся к концу жизни в силу возраста или болезни?
Психоаналитикам следовало бы провести широкие систематические исследования этого феномена, начиная с детского возраста и до глубокой старости, проанализировать как бессознательные, так и осознанные проявления страха смерти. Такие исследования не следует ограничивать анализом отдельных случаев: нужно было бы изучить большие группы, используя существующие методы социопсихоанализа. А поскольку таких исследований сейчас нет, придется нам сделать хотя бы предварительные выводы, основанные на целом ряде разрозненных данных.
Возможно, самым существенным фактом является глубоко укоренившаяся жажда бессмертия, которая проявляется во многих ритуалах и верованиях, направленных на сохранение человеческой плоти. С другой стороны, современная сугубо американская форма отрицания смерти посредством "приукрашивания" тела свидетельствует и о подавлении страха смерти просто-напросто камуфляжем.
Есть только один способ, – как учат Будда, Иисус, стоики и Мейстер Экхарт – действительно преодолеть страх смерти, – это не цепляться за жизнь, не относиться к жизни как к собственности. Страх смерти – это, в сущности, не совсем то, что нам кажется, это не страх, что жизнь прекратится. Как говорил Эпикур, смерть не имеет к нам никакого отношения, ибо "когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет" (Диоген Лаэртий). Можно, конечно, бояться страданий и боли, которые, бывает, предшествуют смерти, но этот страх отличен от страха смерти. Хотя в таком случае страх смерти мог бы показаться иррациональным, дело обстоит иначе, если относиться к жизни как к собственности. И тогда этот страх перестает быть страхом смерти, это – страх потерять то, что я имею: свое тело, свое "я", свою собственность и свою идентичность; это – страх "потерять себя", столкнуться с бездной, имя которой – небытие.
Поскольку мы руководствуемся в жизни принципом обладания, мы должны бояться смерти. И никакое рациональное объяснение не в силах избавить нас от этого страха. Однако даже в смертный час он может быть ослаблен, если воскресить чувство привязанности к жизни, откликнуться на любовь окружающих ответным порывом любви. Исчезновение страха смерти начинается не с подготовки к смерти, а с постоянных усилий уменьшить начало обладания и увеличить начало бытия. Как говорил Спиноза, мудрый думает о жизни, а не о смерти.
Советы о том, как умереть, – это фактически советы о том, как жить. И чем в большей мере мы освободимся от жажды наживы во всех ее формах и особенно от приверженности к своему "я", тем слабее будет страх смерти: ведь тогда нам нечего терять5.
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС – ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ
Бытие существует только здесь и сейчас (hic et nunc). Обладание существует только во времени – в прошлом, в настоящем и будущем.
При ориентации на обладание мы привязаны к тому, что накопили в прошлом: к деньгам, земле, славе, социальному положению, знаниям, детям, воспоминаниям. Мы думаем о прошлом, и наши чувства – это воспоминания о прошлых чувствах (или о том, что мы принимаем за таковые). (В этом заключается сущность сентиментальности.) Мы суть прошлое, и мы можем сказать: "Я – это то, чем я был".
Будущее – это предвосхищение того, что станет прошлым. И при установке на обладание оно воспринимается как прошлое, что находит свое выражение в словах: "У этого человека есть будущее"; это значит, что этот индивид будет обладать многими вещами, даже если он сейчас их не имеет. В рекламе компании Форда: "В будущем Вас ждет Форд" – ударение делается на том, что вы будете обладать автомобилем; точно так же при некоторых сделках продаются и покупаются "будущие товары". Основа обладания одна и та же, независимо от того, с чем мы имеем дело – с прошлым или будущим.
Настоящее – это точка, где прошлое встречается с будущим, это станция на границе двух времен, соединяющая их и качественно ничем от них не отличающаяся.
Бытие не обязательно существует вне времени, но время вовсе не довлеет над ним. Художник имеет дело с красками, холстом, кистями, скульптор – с камнем и резцом. Но творческий акт, "образ" того, что они намерены создать, выходит за пределы времени. Это вспышка или множество вспышек, но ощущение времени в таком "видении" отсутствует. Все это в равной мере относится и к мыслителям. Конечно, они фиксируют свои мысли во времени, но творческое постижение их – это вневременной акт. И это характерно для каждого проявления бытия. Переживание любви, радости, постижения истины происходит не во времени, а здесь и сейчас. Эти здесь и сейчас суть вечность, или вневременность. Однако вечность вовсе не представляет собой бесконечно долгое время, хотя именно такое ошибочное представление очень распространено.
Разве это удел лишь стариков и больных? Или же страх смерти испытывают все? Преследует ли нас в течение всей жизни мысль, что нам суждено умереть? И не становится ли страх смерти лишь более сильным и более осознанным по мере того, как мы приближаемся к концу жизни в силу возраста или болезни?
Психоаналитикам следовало бы провести широкие систематические исследования этого феномена, начиная с детского возраста и до глубокой старости, проанализировать как бессознательные, так и осознанные проявления страха смерти. Такие исследования не следует ограничивать анализом отдельных случаев: нужно было бы изучить большие группы, используя существующие методы социопсихоанализа. А поскольку таких исследований сейчас нет, придется нам сделать хотя бы предварительные выводы, основанные на целом ряде разрозненных данных.
Возможно, самым существенным фактом является глубоко укоренившаяся жажда бессмертия, которая проявляется во многих ритуалах и верованиях, направленных на сохранение человеческой плоти. С другой стороны, современная сугубо американская форма отрицания смерти посредством "приукрашивания" тела свидетельствует и о подавлении страха смерти просто-напросто камуфляжем.
Есть только один способ, – как учат Будда, Иисус, стоики и Мейстер Экхарт – действительно преодолеть страх смерти, – это не цепляться за жизнь, не относиться к жизни как к собственности. Страх смерти – это, в сущности, не совсем то, что нам кажется, это не страх, что жизнь прекратится. Как говорил Эпикур, смерть не имеет к нам никакого отношения, ибо "когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет" (Диоген Лаэртий). Можно, конечно, бояться страданий и боли, которые, бывает, предшествуют смерти, но этот страх отличен от страха смерти. Хотя в таком случае страх смерти мог бы показаться иррациональным, дело обстоит иначе, если относиться к жизни как к собственности. И тогда этот страх перестает быть страхом смерти, это – страх потерять то, что я имею: свое тело, свое "я", свою собственность и свою идентичность; это – страх "потерять себя", столкнуться с бездной, имя которой – небытие.
Поскольку мы руководствуемся в жизни принципом обладания, мы должны бояться смерти. И никакое рациональное объяснение не в силах избавить нас от этого страха. Однако даже в смертный час он может быть ослаблен, если воскресить чувство привязанности к жизни, откликнуться на любовь окружающих ответным порывом любви. Исчезновение страха смерти начинается не с подготовки к смерти, а с постоянных усилий уменьшить начало обладания и увеличить начало бытия. Как говорил Спиноза, мудрый думает о жизни, а не о смерти.
Советы о том, как умереть, – это фактически советы о том, как жить. И чем в большей мере мы освободимся от жажды наживы во всех ее формах и особенно от приверженности к своему "я", тем слабее будет страх смерти: ведь тогда нам нечего терять5.
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС – ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ
Бытие существует только здесь и сейчас (hic et nunc). Обладание существует только во времени – в прошлом, в настоящем и будущем.
При ориентации на обладание мы привязаны к тому, что накопили в прошлом: к деньгам, земле, славе, социальному положению, знаниям, детям, воспоминаниям. Мы думаем о прошлом, и наши чувства – это воспоминания о прошлых чувствах (или о том, что мы принимаем за таковые). (В этом заключается сущность сентиментальности.) Мы суть прошлое, и мы можем сказать: "Я – это то, чем я был".
Будущее – это предвосхищение того, что станет прошлым. И при установке на обладание оно воспринимается как прошлое, что находит свое выражение в словах: "У этого человека есть будущее"; это значит, что этот индивид будет обладать многими вещами, даже если он сейчас их не имеет. В рекламе компании Форда: "В будущем Вас ждет Форд" – ударение делается на том, что вы будете обладать автомобилем; точно так же при некоторых сделках продаются и покупаются "будущие товары". Основа обладания одна и та же, независимо от того, с чем мы имеем дело – с прошлым или будущим.
Настоящее – это точка, где прошлое встречается с будущим, это станция на границе двух времен, соединяющая их и качественно ничем от них не отличающаяся.
Бытие не обязательно существует вне времени, но время вовсе не довлеет над ним. Художник имеет дело с красками, холстом, кистями, скульптор – с камнем и резцом. Но творческий акт, "образ" того, что они намерены создать, выходит за пределы времени. Это вспышка или множество вспышек, но ощущение времени в таком "видении" отсутствует. Все это в равной мере относится и к мыслителям. Конечно, они фиксируют свои мысли во времени, но творческое постижение их – это вневременной акт. И это характерно для каждого проявления бытия. Переживание любви, радости, постижения истины происходит не во времени, а здесь и сейчас. Эти здесь и сейчас суть вечность, или вневременность. Однако вечность вовсе не представляет собой бесконечно долгое время, хотя именно такое ошибочное представление очень распространено.
|
|