Скачать 95.64 Кбайт
Постепенное пробуждение
Мы можем убеждать себя не стремиться к высочайшему переживанию, потому что знаем, что оно представляет собой всего лишь часть преходящего зрелища; тем не менее иногда мы отмечаем, как обусловленный ум жаждет стать чем то иным, нежели то, что он есть. Но именно только это страстное желание, это постоянное становление заставляет ум казаться непросветленным. Когда же нигде не осталось вожделения, дело сделано; тогда налицо – первоначальный ум, сущность ума – уже чистый, уже сияющий ум. Когда мы переживаем это состояние хотя бы в течение тысячной доли секунды, оно останавливает весь мир и позволяет нам освободиться от какой либо надобности быть где то, кроме совершенства данного момента.
Все мы знаем больше того, что считаем известным. Мудрость доступна нам более, чем мы это понимаем. Мы не доверяем своему виденью, потому что полагаем, что мы не просветлены. Один мой друг говаривал: «Только выйди и притворись, что ты просветлен. Если ты будешь продолжать в том же духе... ну, кто знает?..» Вместо этого мы притворяемся непросветленными.
Но «непросветленный» или «просветленный» – оба эти выражения всего лишь слова, всего лишь помыслы. Когда мы наблюдаем ум, мы видим, как мелок помысел, потому что движение его лежит большей частью в области слов. Но на более глубоком уровне внутри ума есть движение, которое можно почувствовать, когда мы более не полагаемся на слова, когда просто переживаем. На этом уровне мы переживаем побуждение, которое почти можно было бы назвать «ностальгией по Богу», экстатической жаждой прийти домой, вернуться к источнику, быть завершенными. Это необусловленная бесконечность по ту сторону ума, чистое, недифференцированное бытие.
15. Вещество ума
Слово «ум» употребляется во многих различных случаях. Его основное значение – механизм восприятия. Когда мы говорим об «уме», мы обычно имеем в виду думающий рассудочный ум, ум внутреннего диалога, ум как «я есмь», ум как это. Однако этот ум представляет собой только часть гораздо большего разума, далеко превосходящего то, что мы называем интеллектом.
Ум интуитивной мудрости – это ум более глубокого уровня бытия. В нормальных условиях мы чувствуем себя только думающим умом – и относимся к нему с незаслуженным вниманием, вкладываем в него все содержание реальности. Но все содержание реальности не воспринимается на думающем уровне ума. Всегда у нас есть еще тонкая подпитка из ума мудрости, которую мы называем интуицией. Мы переживаем более глубокое познание. Если рассудочный ум не имеет ярлыка для более тонкой вести, он склонен не доверять ей; он отвергает то, на что не может наклеить ярлык. Однако рассудочный ум неспособен разбить по разрядам всё, потому что сам он – это не всё.
Прозрения, возникающие в уме мудрости, часто переживаются в виде внезапных, бессловесных пониманий того, какими являются вещи. Этот уровень ума не так зависим от того вида «познания», который улавливает реальность в понятия и слова. Он просто может переживать бытие. Иногда во время уединенной прогулки по лесу я пребывал только в своем ежемгновенном переживании бытия. Когда мои ноги касались земли, переживание касания было всей реальностью. Когда глаза обращались к дереву, существовало только виденье – это была вся реальность. Пенье птицы – просто слушанье. Аромат кедра – просто обоняние. Трудно описать точность этого переживания, его кристальную чистоту. В это мгновенье все вырисовывалось в виде силуэтов. Даже помысел: «Ах, смотри, вот в этот миг все вырисовывается в виде силуэтов!» – был еще одним помыслом в ясности этого момента. Каждая вещь была в точности такой, какова она есть. Она существовала только в данный момент прямого восприятия, она не зависела от прошлого, не нуждалась в опоре или контексте, – что не означает, что она существовала вне памяти, – она не зависела от памяти или какого либо рода мысли для интерпретации настоящего; она и не опиралась на следующее мгновенье. Не было никакого желания, чтобы вещи существовали как то по иному. Подобные переживания очень трудно описывать словами, потому что они происходят на таких уровнях, где языка нет.
Когда мы постепенно освобождаемся от нашей полнейшей зависимости от рассудочного ума, мы освобождаемся и от знания о том, как надо медитировать, – и тогда мы просто медитируем. Конечно, рассудочный ум говорит нам: «Все это правильно, я буду освобождаться от рассудочного ума, но мне надо знать, как это сделать. Пожалуйста, научите ум этого уровня медитировать, так чтобы он смог выйти за пределы самого себя». И вот этот ум впитывает наставления и действует наподобие хорошего слуги: «Прекрасно, я буду наблюдать дыхание, чтобы развить сосредоточенность».
«А что же мне делать, когда ум блуждает? – А а а, я продолжаю возвращаться к дыханию, верно? – Все правильно, делай это. – А что будет, если у меня заболит нога? – Правильно. – А что делать теперь, когда энергия вышла из равновесия? – О, это неплохая мысль! – Кстати, а что такое просветление? – О о–ох, извини, спасибо!»
Ученье идет все дальше и дальше.
Все мы знаем больше того, что считаем известным. Мудрость доступна нам более, чем мы это понимаем. Мы не доверяем своему виденью, потому что полагаем, что мы не просветлены. Один мой друг говаривал: «Только выйди и притворись, что ты просветлен. Если ты будешь продолжать в том же духе... ну, кто знает?..» Вместо этого мы притворяемся непросветленными.
Но «непросветленный» или «просветленный» – оба эти выражения всего лишь слова, всего лишь помыслы. Когда мы наблюдаем ум, мы видим, как мелок помысел, потому что движение его лежит большей частью в области слов. Но на более глубоком уровне внутри ума есть движение, которое можно почувствовать, когда мы более не полагаемся на слова, когда просто переживаем. На этом уровне мы переживаем побуждение, которое почти можно было бы назвать «ностальгией по Богу», экстатической жаждой прийти домой, вернуться к источнику, быть завершенными. Это необусловленная бесконечность по ту сторону ума, чистое, недифференцированное бытие.
15. Вещество ума
Слово «ум» употребляется во многих различных случаях. Его основное значение – механизм восприятия. Когда мы говорим об «уме», мы обычно имеем в виду думающий рассудочный ум, ум внутреннего диалога, ум как «я есмь», ум как это. Однако этот ум представляет собой только часть гораздо большего разума, далеко превосходящего то, что мы называем интеллектом.
Ум интуитивной мудрости – это ум более глубокого уровня бытия. В нормальных условиях мы чувствуем себя только думающим умом – и относимся к нему с незаслуженным вниманием, вкладываем в него все содержание реальности. Но все содержание реальности не воспринимается на думающем уровне ума. Всегда у нас есть еще тонкая подпитка из ума мудрости, которую мы называем интуицией. Мы переживаем более глубокое познание. Если рассудочный ум не имеет ярлыка для более тонкой вести, он склонен не доверять ей; он отвергает то, на что не может наклеить ярлык. Однако рассудочный ум неспособен разбить по разрядам всё, потому что сам он – это не всё.
Прозрения, возникающие в уме мудрости, часто переживаются в виде внезапных, бессловесных пониманий того, какими являются вещи. Этот уровень ума не так зависим от того вида «познания», который улавливает реальность в понятия и слова. Он просто может переживать бытие. Иногда во время уединенной прогулки по лесу я пребывал только в своем ежемгновенном переживании бытия. Когда мои ноги касались земли, переживание касания было всей реальностью. Когда глаза обращались к дереву, существовало только виденье – это была вся реальность. Пенье птицы – просто слушанье. Аромат кедра – просто обоняние. Трудно описать точность этого переживания, его кристальную чистоту. В это мгновенье все вырисовывалось в виде силуэтов. Даже помысел: «Ах, смотри, вот в этот миг все вырисовывается в виде силуэтов!» – был еще одним помыслом в ясности этого момента. Каждая вещь была в точности такой, какова она есть. Она существовала только в данный момент прямого восприятия, она не зависела от прошлого, не нуждалась в опоре или контексте, – что не означает, что она существовала вне памяти, – она не зависела от памяти или какого либо рода мысли для интерпретации настоящего; она и не опиралась на следующее мгновенье. Не было никакого желания, чтобы вещи существовали как то по иному. Подобные переживания очень трудно описывать словами, потому что они происходят на таких уровнях, где языка нет.
Когда мы постепенно освобождаемся от нашей полнейшей зависимости от рассудочного ума, мы освобождаемся и от знания о том, как надо медитировать, – и тогда мы просто медитируем. Конечно, рассудочный ум говорит нам: «Все это правильно, я буду освобождаться от рассудочного ума, но мне надо знать, как это сделать. Пожалуйста, научите ум этого уровня медитировать, так чтобы он смог выйти за пределы самого себя». И вот этот ум впитывает наставления и действует наподобие хорошего слуги: «Прекрасно, я буду наблюдать дыхание, чтобы развить сосредоточенность».
«А что же мне делать, когда ум блуждает? – А а а, я продолжаю возвращаться к дыханию, верно? – Все правильно, делай это. – А что будет, если у меня заболит нога? – Правильно. – А что делать теперь, когда энергия вышла из равновесия? – О, это неплохая мысль! – Кстати, а что такое просветление? – О о–ох, извини, спасибо!»
Ученье идет все дальше и дальше.
|
|