Гипнотическая обусловленность.
В Индии есть один способ приручения слонов. Слоненка забирают от матери и привязывают за ногу к врытому в землю столбу. Малыш пытается вырваться, но ему не хватает сил. Через некоторое время он сдается и больше не старается освободиться. Он «помнит», что сил на это не хватит, даже через много лет, когда вырастает раза в четыре. Взрослого слона по-прежнему держат на тонкой веревке, хотя он мог бы с легкостью вырвать из земли и сам столб. Но слон давно оставил эти попытки. Он «знает», что не сможет освободиться. Временами схожим приемом пользуется голос обусловленности.
Определенные привычки поведения, унаследованные от пращуров, могут показаться постороннему наблюдателю совершенно бессмысленными. Первоначальное убеждение или представление, которое когда-то стало причиной такого поведения, нередко теряется в туманах эпох.
Я (Робин) помню один случай, когда моя жена и дети стояли в коридоре нашего дома и наблюдали, как я делаю уборку. Я собирал мусор, весь до последней соринки, и складывал его в мешок. Прежде они никогда не видели, как я выполняю эту «мусорную церемонию», так как обычно я проводил ее, пока дети были в школе. Отточенность и тщательность моих движений просто зачаровала их. Я был настолько погружен в еженедельную уборку, что не обратил внимания на их появление и заметил детей только после того, как работа была закончена и домашние ознаменовали это аплодисментами. Я был так поглощен своим занятием, что лишь взгляд со стороны помог мне понять смысл происходящего. К уборке мусора я относился как к вопросу жизни и смерти.
Дело в том, что я во всех подробностях подражал поведению своей матери. До того случая я никогда об этом не задумывался и не сомневался в правильности такого подхода. Ребенком я часто видел, как мать замечала выворачивающий из-за угла фургон для сбора мусора — на лице ее отражалась настоящая паника и она кидалась в комнату, подбирая все до последней бумажки, чтобы успеть выбросить отходы. По моим детским представлениям, так и следовало прибирать мусор -панически, спешно, словно это невероятно важно. Вполне возможно, что моя мать просто подражала поведению своих родителей, а подлинные причины такого отношения к уборке давно затерялись в глубине веков. Не исключено, что когда-то таким способом пытались приостановить распространение заразы во время Лондонской чумы!
Сходным образом, лишь в двадцатишестилетнем возрасте я вдруг понял, что на поезд можно садиться не только в тот миг, когда он трогается с места. Я и раньше подозревал, что это возможно, но обусловленность постоянно заставляла меня являться на вокзал в последний момент и вскакивать на подножку трогающегося вагона. Когда я был маленьким, маме приходилось одевать и приводить в порядок троих детей, собирать чемоданы — и времени всегда не хватало. Мы добирались до станции под свисток к отправлению: мама тащила всех нас за собой и едва успевала схватиться за распахнутую дверцу отходящего вагона. Она заталкивала нас внутрь, бросала вслед чемоданы и, наконец, сама совершала акробатический прыжок, влетая на площадку, как игрок в регби, предпринявший отчаянную попытку уйти от подножки.
Теперь я вполне способен собраться заранее, без спешки, и приехать на вокзал вовремя. И все же, когда я поднимаюсь в вагон, привычное тревожное возбуждение по-прежнему сменяется всепоглощающим облегчением.
Такие формы поведения, вызванные унаследованными убеждениями, оказывают совсем незначительное влияние на мою жизнь, разве что привносят в нее немного юмора. Что кажется странным, - так это ощущение «правильности», которое они вызывают, хотя я сам никогда не принимал рационального решения поступать именно так. Но если я не замечал собственных убеждений и особенностей поведения в таких будничных вопросах, то вполне логично допустить, что у меня есть неизвестные мне самому, потаенные представления и привычки, связанные с личными отношениями.
Впрочем, мне удалось выявить немало своих убеждений о женщинах и о том, как нужно с ними общаться. Многие из них оказались очень полезными. Были и вредные, довольно неприятные для тех женщин, которые хотели со мной сблизиться. Например, я определенно верил в то, что на свете есть только одна идеальная женщина, которая мне подойдет. Она не только была совершенной, но и ждала, пока наши пути пересекутся, мечтала о счастье, которое осыплет нас, как падающие с деревьев цветы.
Умом я понимал, что в мире нет человека, созданного специально для меня, тем более что в том возрасте кипучей гормональной активности голос инстинкта постоянно твердил мне, что все девушки вокруг великолепны. Но где-то на заднем плане мягко, но достаточно громко и влиятельно мурлыкал другой голос, заставлявший меня искать свою единственную. Это из-за него я пустился в погоню за совершенством. Это он вынудил меня не обращать внимания на прекрасные качества множества знакомых девушек, так как они не соответствовали описанию, любезно предоставленному голосом обусловленности.