Тенч! Несколько мгновений назад, готовясь выйти под свет софитов, он заметил, что в желтом фойе Марджори Тенч разговаривает по беспроводному телефону. Это само по себе выглядело странно, но еще более странным казалось присутствие рядом штатной телефонистки Белого дома. Та стояла с белым от напряжения и волнения лицом. Харни не мог расслышать, о чем шла речь, однако видел, что тема вызвала у советницы недовольство. Тенч отчитывала невидимого собеседника с яростью и злобой, вовсе ей не свойственными, даже при ее авторитарности и резкости. Президент выдержал паузу, а потом вопросительно взглянул на советницу.

В ответ Тенч подняла оба больших пальца, показывая, что дела обстоят прекрасно. Ни разу в жизни он не замечал за ней этого жеста. Именно он стал последним, что видел Зак Харни перед выходом на трибуну.

На острове Элсмир, в пресс-центре НАСА, на голубом ковре, в центре длинного стола президиума сидел администратор Лоуренс Экстром. По обе стороны от него разместились служащие космического агентства и ученые. Перед ними высился огромный монитор, показывающий президента.

Остальные сотрудники столпились возле других мониторов. Они с волнением наблюдали, как президент начал пресс-конференцию.

— Добрый вечер, — произнес Харни. Голос его звучал непривычно напряженно. — Добрый вечер и моим согражданам, и нашим друзьям во всем мире...

Экстром взглянул на огромную обугленную глыбу, стоявшую напротив него. Потом перевел глаза к боковому монитору, на котором увидел себя и своих коллег на фоне огромного американского флага и логотипа НАСА. Яркое немилосердное освещение превращало происходящее в подобие постмодернистской картины. Двенадцать апостолов на тайной вечере. Зак Харни превратил мероприятие в политическое шоу. Но ведь у него не было выбора.

Экстром ощущал себя телепроповедником, пакующим Господа в красивую обертку — на потребу широким массам.

Примерно через пять минут президент начнет представлять зрителям и самого Экстрома, и сотрудников НАСА. А потом с помощью мощной спутниковой связи они присоединятся к президенту, чтобы с самой вершины мира оповестить всех о важном событии. После короткого отчета о том, как именно было сделано открытие и что оно означает для космической науки, после традиционных взаимных комплиментов президент и НАСА предоставят слово широко известному и всеми любимому ученому Майклу Толланду. Его документальный фильм займет не меньше пятнадцати минут. После этого, когда доверие и энтузиазм зрителей вырастут до крайней степени, Экстром вместе с Харни пожелают всем доброй ночи и пообещают держать человечество в курсе событий, регулярно проводя пресс-конференции.

Экстром сидел перед камерами, дожидаясь своей очереди. В душе его рос едкий, давящий стыд. Он знал, что так все и случится. Ожидал этого.

Но ведь он лгал. Поддерживал обман.

Однако ложь сейчас отступила на второй план. Тяготил другой, куда более мрачный груз.

Гэбриэл Эш стояла в студии Эй-би-си в толпе совершенно незнакомых людей, объединенных общим чувством ожидания: все взгляды были направлены к свисающим с потолка мониторам. Вот наконец настал торжественный момент. Мгновенно воцарилась полная тишина. Гэбриэл прикрыла глаза, умоляя высшие силы не дать ей увидеть на экране собственное обнаженное тело.

В гостиной сенатора Секстона царило взволнованное оживление. Гости поднялись с дивана и теперь стояли, не отрывая глаз от огромного экрана дорогого, самого современного телевизора.

Зак Харни обращался ко всему миру. Странно, но приветствие его выглядело каким-то скованным и неловким. Да и в манере поведения президента ощущалась неуверенность.

Секстон подумал, что оппонент ведет себя совершенно нехарактерным для него образом.

— Посмотрите-ка, — прошептал кто-то из гостей. — Кажется, у него плохие новости.

Секстон пытался отгадать, в чем дело. Космическая станция?.. Харни посмотрел прямо в камеру и глубоко вздохнул.

— Друзья мои, — начал он, — вот уже много дней я раздумываю, как лучше объявить об этом...

Сенатор мысленно подсказал ему, что все может уместиться в три простых слова: «Мы ее взорвали».

Какое-то время Харни рассуждал о том, как неудачно получилось, что НАСА приобрело такую значимость в его избирательной кампании, и что поэтому он считает необходимым начать свое сообщение с извинений.

— Я бы предпочел для этого сообщения любой иной исторический момент, — заявил он. — Накал политических страстей изменяет нас, даже мечтателей превращая в скептиков. И все-таки, оставаясь вашим президентом, я должен рассказать вам то, о чем сам узнал совсем недавно. — Он улыбнулся. — Очевидно, волшебство космоса никак не соотносится с земным, человеческим расписанием... даже с расписанием президента.

Все, кто находился сейчас в гостиной Секстона, невольно воскликнули почти в унисон:

— Что?

— Две недели назад, — продолжал Харни, — новый орбитальный полярный спутник — сканер плотности, состоящий на вооружении НАСА, проходил над островом Элсмир и шельфовыми льдами Милна. Остров этот представляет собой очень отдаленный земной массив, расположенный выше восьмидесятой параллели, в Северном Ледовитом океане.