«Отношение» здесь понимается скорее как взаимозависимость, т. е. речь идет не только о том, как субъект строит свои объекты, но и о том, как эти объекты формируют его деятельность. Кон­цепция М.Кляйн и ее сторонников усиливают эту мысль: объекты (проецируемые, интроецируемые) в буквальном смысле воздейст­вуют на субъекта как его преследователи, благодетели и т.п. (см.: «Хороший» объект, «плохой» объект).

Говоря об «объектном отношении», а не об отношении к объекту, мы стремимся подчеркнуть этот момент взаимодействия. В противном случае окажется, что объект или объекты существуют еще до того, как субъект вступает с ними в отношения, или же что субъект существует до того, как начинают существовать объекты.

II. Как соотносится теория Фрейда с современным понятием объектного отношения?

Анализируя понятие влечения, Фрейд, как известно, выделял его отдельные моменты – источник, объект и цель, источник – это та область или орган, в котором возникает сексуальное возбуждение. При этом Фрейд подчеркивал значение источника влечения, назы­вая различные стадии либидинальной эволюции именем преобла­дающей в данный момент развития эрогенной зоны. Что же касается цели и объекта, то их разграничение сохранилось на протяжении всего творчества Фрейда. Так, в 'Трех очерках" он исследовал отклонения от цели (например, садизм) и отклонения от объекта (например, гомосексуальность), а во «Влечениях и судьбах вле­чений» (Triebe und Triebschicksale, 1915) отличал преобразования влечений в связи с изменением цели от соответствующих преобра­зований в связи с изменением объекта.

В основе этого различия – представление о том, что цель влечений обусловлена определенным типом частичного влечения и в конечном счете его телесным источником. Например, инкорпо­рация, поглощение —это способ поведения, обусловленный ораль­ным влечением, которое может смещаться (со рта на другие части тела), превращаться в свою противоположность (пожирать – быть пожираемым), подвергаться сублимации и т.д., однако его пластичность небезгранична. Что же касается объекта, то тут Фрейд нередко подчеркивает его случайность, причем в двух взаимодопол­няющих смыслах:

а) в первом случае от объекта требуется лишь быть средством удовлетворения желания. В этом смысле такие объекты относитель­но взаимозаменяемы: например, на оральной стадии значимость любого объекта определяется тем, можно ли его съесть;

б) во втором случае, однако, история субъекта приводит к столь сильной индивидуализации объекта, что лишь один-единственный объект или его замена, обладающая качествами оригинала, могут принести удовлетворение.

Таким образом, становится понятно, как Фрейд может однов­ременно утверждать, что объект есть «самый переменчивый момент влечения» (5а) и что «… найти объект собственно говоря, значит: найти его заново» (6).

Разграничения между источником, объектом и целью, которые определяют для Фрейда общие рамки мыслительной работы, ста­новятся более гибкими, когда речь идет о жизни влечений.

Когда мы говорим, что на определенном этапе общее отношение человека к объектам обусловлено особенностями функ­ционирования какого-либо органа тела (например, рта), что озна­чает, что данное отношение (поглощение) становится прообразом всех других видов деятельности субъекта —телесных или иных, которые отныне могут приобретать оральное значение. Между объектом и целью также существуют многообразные отношения. Изменения цели влечений обусловлены диалектикой, в которой объект играет важную роль; в особенности при садомазохизме и вуайеризме—эксгибиционизме: «…обращение субъекта на себя [изменение объекта] и перемена отношения с активного на пассивное [изменение цели] соединяются или сливаются» (5Ь). Сублимация* – еще один пример такой соотнесенности между объектом и целью.

Наконец, Фрейду удалось связать типы характера с типами отношения к объекту (7) и показать в своих клинических работах, каким образом одна и та же проблематика может раскрываться во внешне различных видах деятельности одного и того же индивида.

III. А теперь спросим себя: что нового дают постфрейдовские концепции объектного отношения? Ответить на этот вопрос нелег­ко, так как эти концепции весьма различны и их обобщение было бы натяжкой. Ограничимся здесь следующими замечаниями по этому поводу.

1) Хотя понятие объектного отношения в наши дни использу­ется, казалось бы, независимо от фрейдовской теории влечений, оно все же предполагает некоторые внутренние изменения и в самой этой теории.

Источник влечения – если понимать его как органический субстрат – явно отходит на задний план; напротив, его значение прообраза, признаваемое уже Фрейдом, усиливается. Следователь­но, сексуальное удовлетворение в определенной эрогенной зоне перестает быть целью: само это понятие уничтожается понятием отношения. Например, при «оральном объектном отношении» основной интерес вызывают различные перипетии поглощения, а также те пути и способы, посредством которых оно приобретает особый смысл и становится главным стимулом к фантазированию среди всех других возможных отношений субъекта к миру.