Скачать 52.95 Кбайт
Протоколы сионских мудрецов
Где начинается
право? Где оно кончается? В государстве, в котором плохая организация власти,
безличие законов и правителя, обезличенных размножившимися от либерализма
правами, я черпаю новое право - броситься по праву сильного и разнести все
существующие порядки и установления, наложить руки на законы, перестроить все
учреждения и сделаться владыками тех, которые предоставили нам права своей силы,
отказавшись от них добровольно, либерально... Наша власть при современном
шатании всех властей будет необоримее всякой другой, потому что она будет
незримой до тех пор, пока не укрепится настолько, что ее уже никакая хитрость не
подточит. Из временного зла, которое мы вынуждены теперь совершать, произойдет
добро непоколебимого правления, которое восстановит правильный ход механизма
народного бытия, нарушенного либерализмом. Результат оправдывает средства.
Обратим же внимание в наших планах не столько на доброе и нравственное, сколько
на нужное и полезное. Перед нами план, в котором стратегически изложена линия,
от которой нам отступать нельзя без риска видеть разрушение многовековых работ.
Чтобы выработать целесообразные действия, надо принять во внимание подлость,
неустойчивость, непостоянство толпы, ее неспособность понимать и уважать условия
собственной жизни, собственного благополучия. Надо понять, что мощь толпы
слепая, неразумная, нерассуждающая, прислушивающаяся направо и налево. Слепой не
может водить слепых без того, чтобы их не довести до пропасти, следовательно,
члены толпы, выскочки из народа, хотя бы и гениально умные, но в политике не
разумеющие, не могут выступать в качестве руководителей толпы без того, чтобы не
погубить всей нации. Только с детства подготовляемое к самодержавию лицо может
ведать слова, составляемые политическими буквами. Народ, предоставленный самому
себе, то есть выскочкам из его среды, саморазрушается партийными раздорами,
возбуждаемыми погонею за властью и почестями и происходящими от этого
беспорядками. Возможно ли народным массам спокойно, без соревнования рассудить,
управиться с делами страны, которые не могут смешиваться с личными интересами?
Могут ли они защищаться от внешних врагов ? Это немыслимо, ибо план, разбитый на
несколько частей, сколько голов в толпе, теряет цельность, а потому становится
непонятным и неисполнимым. Только у Самодержавного лица планы могут выработаться
обширно ясными, в порядке, распределяющем все в механизме государственной
машины; из чего надо заключить, что целесообразное для пользы страны управление
должно сосредоточиться в руках одного ответственного лица. Без абсолютного
деспотизма не может существовать цивилизация, проводимая не массами, а
руководителем их, кто бы он ни был. Толпа - варвар, проявляющий свое варварство
при каждом случае. Как только толпа захватывает в свои руки свободу, она ее
вскоре превращает в анархию, которая сама по себе есть высшая степень
варварства. Взгляните на заспиртованных животных, одурманенных вином, право на
безмерное употребление которого дано вместе со свободой. Не допускать же нам и
наших дойти до того же... Народы гоев одурманены спиртными напитками, а молодежь
их одурела от классицизма и раннего разврата, на который ее подбивала наша
агентура - гувернеры, лакеи, гувернантки - в богатых домах, приказчики и проч.,
наши женщины в местах гоевских увеселений. К числу этих последних я причисляю и
так называемых "дам из общества", добровольных последовательниц их по разврату и
роскоши. Наш пароль - сила и лицемерие. Только сила побеждает в делах
политических, особенно если она скрыта в талантах, необходимых государственным
людям. Насилие должно быть принципом, а хитрость и лицемерие - правилом для
правительств, которые не желают сложить свою корону к ногам агентов какой-либо
новой силы. Это зло есть единственное средство добраться до цели, добра. Поэтому
мы не должны останавливаться перед подкупом, обманом и предательством, когда они
должны послужить к достижению нашей цели. В политике надо уметь брать чужую
собственность без колебаний, если ею мы добьемся покорности и власти. Наше
государство, шествуя путем мирного завоевания, имеет право заменить ужасы войны
менее заметными и более целесообразными казнями, которыми надобно поддерживать
террор, располагающий к слепому послушанию. Справедливая, но неумолимая
строгость есть величайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но
и во имя долга, ради победы, нам надо держаться программ насилия и лицемерия.
Доктрина расчета настолько же сильна, насколько средства, ею употребляемые.
Поэтому не столько самими средствами, сколько доктриной строгости мы
восторжествуем и закрепостим все правительства своему сверхправительству.
Достаточно, чтобы знали, что мы неумолимы, чтобы прекратить ослушания. Еще в
древние времена мы среди народа крикнули слова "свобода, равенство, братство",
слова, столь много раз повторенные с тех пор бессознательными попугаями,
отовсюду налетевшими на эти приманки, с которыми они унесли благосостояние мира,
истинную свободу личности, прежде так огражденную от давления толпы.
право? Где оно кончается? В государстве, в котором плохая организация власти,
безличие законов и правителя, обезличенных размножившимися от либерализма
правами, я черпаю новое право - броситься по праву сильного и разнести все
существующие порядки и установления, наложить руки на законы, перестроить все
учреждения и сделаться владыками тех, которые предоставили нам права своей силы,
отказавшись от них добровольно, либерально... Наша власть при современном
шатании всех властей будет необоримее всякой другой, потому что она будет
незримой до тех пор, пока не укрепится настолько, что ее уже никакая хитрость не
подточит. Из временного зла, которое мы вынуждены теперь совершать, произойдет
добро непоколебимого правления, которое восстановит правильный ход механизма
народного бытия, нарушенного либерализмом. Результат оправдывает средства.
Обратим же внимание в наших планах не столько на доброе и нравственное, сколько
на нужное и полезное. Перед нами план, в котором стратегически изложена линия,
от которой нам отступать нельзя без риска видеть разрушение многовековых работ.
Чтобы выработать целесообразные действия, надо принять во внимание подлость,
неустойчивость, непостоянство толпы, ее неспособность понимать и уважать условия
собственной жизни, собственного благополучия. Надо понять, что мощь толпы
слепая, неразумная, нерассуждающая, прислушивающаяся направо и налево. Слепой не
может водить слепых без того, чтобы их не довести до пропасти, следовательно,
члены толпы, выскочки из народа, хотя бы и гениально умные, но в политике не
разумеющие, не могут выступать в качестве руководителей толпы без того, чтобы не
погубить всей нации. Только с детства подготовляемое к самодержавию лицо может
ведать слова, составляемые политическими буквами. Народ, предоставленный самому
себе, то есть выскочкам из его среды, саморазрушается партийными раздорами,
возбуждаемыми погонею за властью и почестями и происходящими от этого
беспорядками. Возможно ли народным массам спокойно, без соревнования рассудить,
управиться с делами страны, которые не могут смешиваться с личными интересами?
Могут ли они защищаться от внешних врагов ? Это немыслимо, ибо план, разбитый на
несколько частей, сколько голов в толпе, теряет цельность, а потому становится
непонятным и неисполнимым. Только у Самодержавного лица планы могут выработаться
обширно ясными, в порядке, распределяющем все в механизме государственной
машины; из чего надо заключить, что целесообразное для пользы страны управление
должно сосредоточиться в руках одного ответственного лица. Без абсолютного
деспотизма не может существовать цивилизация, проводимая не массами, а
руководителем их, кто бы он ни был. Толпа - варвар, проявляющий свое варварство
при каждом случае. Как только толпа захватывает в свои руки свободу, она ее
вскоре превращает в анархию, которая сама по себе есть высшая степень
варварства. Взгляните на заспиртованных животных, одурманенных вином, право на
безмерное употребление которого дано вместе со свободой. Не допускать же нам и
наших дойти до того же... Народы гоев одурманены спиртными напитками, а молодежь
их одурела от классицизма и раннего разврата, на который ее подбивала наша
агентура - гувернеры, лакеи, гувернантки - в богатых домах, приказчики и проч.,
наши женщины в местах гоевских увеселений. К числу этих последних я причисляю и
так называемых "дам из общества", добровольных последовательниц их по разврату и
роскоши. Наш пароль - сила и лицемерие. Только сила побеждает в делах
политических, особенно если она скрыта в талантах, необходимых государственным
людям. Насилие должно быть принципом, а хитрость и лицемерие - правилом для
правительств, которые не желают сложить свою корону к ногам агентов какой-либо
новой силы. Это зло есть единственное средство добраться до цели, добра. Поэтому
мы не должны останавливаться перед подкупом, обманом и предательством, когда они
должны послужить к достижению нашей цели. В политике надо уметь брать чужую
собственность без колебаний, если ею мы добьемся покорности и власти. Наше
государство, шествуя путем мирного завоевания, имеет право заменить ужасы войны
менее заметными и более целесообразными казнями, которыми надобно поддерживать
террор, располагающий к слепому послушанию. Справедливая, но неумолимая
строгость есть величайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но
и во имя долга, ради победы, нам надо держаться программ насилия и лицемерия.
Доктрина расчета настолько же сильна, насколько средства, ею употребляемые.
Поэтому не столько самими средствами, сколько доктриной строгости мы
восторжествуем и закрепостим все правительства своему сверхправительству.
Достаточно, чтобы знали, что мы неумолимы, чтобы прекратить ослушания. Еще в
древние времена мы среди народа крикнули слова "свобода, равенство, братство",
слова, столь много раз повторенные с тех пор бессознательными попугаями,
отовсюду налетевшими на эти приманки, с которыми они унесли благосостояние мира,
истинную свободу личности, прежде так огражденную от давления толпы.
|
|