Отчего раны и большим полезны, тем паче малым», стр. 497. Феофан если и говорит о любви, то «а любви с почтением и покорностью», стр. 98. В царе, в губернаторе, в отце, в хозяине он видит иерархический чин, которому обязательно абсолютно покоряться. Всякий иерархический чин, будь то губернатор или отец, должен сознавать, что при нем «степенная важность, не высящаяся, но и не унижающая себя, привлекающая, но непоблажающая», стр. 503. Даже «слуга должен сознавать свою зависимость и быть готовым к беспрекословной и молчаливой покорности», стр. 505. А господин должен заботиться о спасении души слуги. Так во всем. Это выдержанная система подчинения и страха. В ней нет места для свободы и любви. Еп. Феофан в сущности монофизит: он отрицает человека, богочеловека и богочеловечество.

[115] Не только в старом православном сознании, но и в новом теософическом сознании есть слишком большая утишенность, усмиренность творческих порывов. И иногда понятно желание подпольного человека у Достоевского послать к черту всю эту гармонию и пожить на свободе. В нерастворимом темном остатке есть творческий источник (Этот фундаментальный постулат метафизики Бердяева, укореняющий творчество в последней, «безосновной» свободе, почти тождественной с «ничто», осмысливается им в культурософии России. «В России, – писал он, – есть трагическое столкновение культуры с темной стихией. В русской земле, в русском народе есть темная, в дурном смысле иррациональная, непросветленная и не поддающаяся просветлению стихия. Как бы далеко ни заходило просветление и подчинение культуре русской земли, всегда остается осадок, с которым ничего нельзя поделать» (Николай Бердяев. Судьба России. М., 1918. С. 52) – Ред.).

[116] У Вейнингера есть гениальные мысли о гениальности. См. в его книге «Пол и характер» главы: «Дарование и гениальность», «Дарование и память» и «Проблема я и гениальность». Вейнингер утверждает универсальную природу гениальности в противоположность специфической природе таланта и видит потенциальную гениальность в каждом человеке. См. стр. 198. Гениальность есть особое направление духа.

[117] У Э.Гелло в книге «Le Siиcle» есть прекрасная глава «Le Talent et le gйnie». «Le talent et le genie, – говорит Гелло, – qui diffйrent а tous les points de vue, diffиrent trиs essentiellement sur ce point: le talent est une spйcialitй, le gйnie est une supйrioritй gйnйrale» (стр. 243). «Le gйnie ne se prouve pas par une oeuvre extйrieure. Il se rйvиle intimement et magnifiquement aux yeux dignes de lui, faits pour le voir» (стр. 244). «Ce qu'il voit dans un йclair, c'est prйcisйment ce que ne verront jamais les hommes patients, pendant la durйe des siиcles. La lenteur le tue, le retard est pour lui le plus mortel des poisons» (стр. 246). «Je dirai que le dйsir est une des forces qui ressemblent le plus au gйnie. Peut-кtre quelque part ces deux mots sont synonymes. Peut-кtre le dйsir est-il le gйnie en puissance. Peut-кtre le gйnie est il le dйsir en acte» (стр. 247). «Un des caractиres du genie, c'est d'кtre extrкme en toutes choses. Il est violent par nature, et intolйrant par essence» (стр. 249) («Талант и гениальность, – говорит Гелло, – которые отличаются друг от друга со всех точек зрения, особенно существенно различны в том, что талант – это специализация, гениальность же – всеохватывающее совершенство» (С. 243). «Гениальность не доказуема внешней работой. Она обнаруживает себя интимно и великолепно взгляду, достойному ее видеть» (С. 244). «В мгновении гениальность увидит как раз то, что никогда не увидят люди, обладающие терпением, на протяжении столетий. Постепенность ее убивает, промедление для нее – самый губительный из ядов» (С.246). «Я говорил, что желание – единственная из сил, наиболее похожая на гениальность. Возможно, в чем-то эти два слова синонимичны. Быть может, желание есть сама гениальность в потенции. Быть может, гениальность – это само желание в действии» (С. 247). «Одна из характерных черт Гения – крайность во всем. Он по природе насильственен и в основе своей нетерпим» (С. 249). (фр.) – Ред.).Гелло глубоко проникает в стихию гения и видит его волевую и универсальную природу.

[118] Очень интересны и показательны работы проф. Зигмунда Фрейда. См. его «Теорию полового влечения». Он применяет свою пансексуалистическую теорию к истолкованию всего на свете. См. главный его труд «Толкование сновидений» и «Леонардо да Винчи». У Фрейда нет обычной психиатрической затхлости, у него есть свобода и дерзновение мысли. Фрейд научно обосновывает ту истину, что сексуальность разлита по всему человеческому существу и присуща даже младенцам. Он колеблет обычные границы нормально-естественной сексуальности. Он научно-позитивно обосновывает некоторые гениальные интуиции Вейнингера, хотя дух их есть разный. Но склонность школы Фрейда объяснять все, вплоть до религиозной жизни, неосознанной сексуальностью принимает формы маниакальной идеи, характерной для психиатров. Ведь и этот пансексуализм может быть объяснен неосознанной сексуальностью его создателей, если применить тот метод сыска и вмешательства в интимную жизнь, который допускает школа Фрейда.