Внешнее—это бытие, но с существенным определением — будучи соотнесенным с рефлексией, быть непосредственно столь же лишенным отношения тождеством с сущностью. само абсолютное—это абсолютное единство обоих; оно то, что вообще составляет основание существенного отношения, которое,

будучи лишь отношением, еще не возвратилось в это свое тождество и основание которого еще не положено.

Из этого явствует, что определение абсолютного - быть абсолютной формой, но в то же время не как тождество, моменты которого суть лишь простые определенности, а как тождество, каждый момент которого в самом себе есть тотальность и тем самым как безразличный к форме есть полное содержание целого. Но и наоборот, абсолютное - это абсолютное содержание таким образом, что содержание, будучи, как таковое, безразличным многообразием, имеет в самом себе отрицательное отношение формы, вследствие чего его многообразие есть лишь одно изначальное (gediegene) тождество.

Следовательно, тождество абсолютного потому абсолютно, что каждая из его частей сама есть целое, иначе говоря, каждая определенность есть тотальность, т. е. что определенность вообще стала совершенно прозрачной видимостью, различием, исчезнувшим в своей положенности. Сущность, существование, в себе сущий мир целое, части, сила - все эти рефлектированные.определения являют себя представлению как в себе и для себя значимое, истинное бытие; абсолютное же есть по отношению к ним основание в котором они исчезли. - А так как в абсолютном форма -это лишь простое тождество с собой, то абсолютное не определяет себя ибо определение - это различие формы, которое вначале признается за таковое. Но так как абсолютное в то же время содержит всякое различие и определение формы вообще, иначе говоря так как оно само есть абсолютная форма и рефлексия, то в нем должна выступать также разность содержания. Но само абсолютное есть абсолютное тождество; это его определение, так как всякое многообразие в себе сущего мира и являющегося мира, или внутренней и внешней тотальности, в нем снято. - В нем самом нет никакого становления, ибо оно не бытие; оно также не рефлектирующий себя процесс определения, ибо оно не сущность, определяющая себя лишь внутри себя; оно также не проявление себя ибо оно дано как тождество внутреннего и внешнего - Но в та_ ком случае движение рефлексии противостоит абсолютному тождеству абсолютного. Это движение снято в этом тождестве и есть таким образом лишь его внутреннее; но тем самым движение рефлексии внешне этому тождеству. - Рефлексия состоит поэтому прежде всего лишь в том, чтобы снимать в абсолютном свое действие. Она находится позади абсолютного по ту сторону много образных различий и определений и их движения; поэтому хотя она и есть принятие их, но вместе с тем и их исчезновение; таким образом она есть то отрицательное развертывание абсолютного, о котором было упомянуто выше. - В своем истинном изображении это развертывание есть достигнутое доныне все логически движение сферы бытия и сущности в целом, содержание которого не было ни подобрано извне как данное и случайное, ни погружен внешней ему рефлексией в бездну абсолютного, а определило себя в нем своей внутренней необходимостью и как собственное становление бытия, и как рефлексия сущности возвратилось в абсолютное как в свое основание.

Но само это развертывание имеет в то же время и положительную сторону, а именно поскольку конечное — тем, что оно исчезает в основании, — обнаруживает свою природу: быть соотнесенным с абсолютным, иначе говоря, содержать абсолютное в самом себе. Но эта сторона есть не столько положительное развертывание самого абсолютного, сколько скорее развертывание определений, показывающее, что они имеют абсолютное [не только] своей бездной, но и своим основанием, иначе говоря, что то, что им, [т. е. ] видимости, сообщает устойчивость, есть само абсолютное. — Видимость — это не ничто, а рефлексия, соотношение с абсолютным; иначе говоря, она есть видимость (Schein), поскольку в ней отсвечивает (scheint) абсолютное. Таким образом, это положительное развертывание еще удерживает конечное перед его исчезновением и рассматривает его как выражение и отображение абсолютного. Но прозрачность конечного, позволяющего сквозь себя проглядывать лишь абсолютному, кончается полным исчезновением, ибо нет ничего в конечном, что могло бы сохранить для него какое-нибудь отличие по сравнению с абсолютным; конечное — это среда, поглощаемая тем, что просвечивает через нее.

Это положительное развертывание абсолютного само есть поэтому лишь некоторая видимость (Scheinen), ибо то истинно положительное, которое содержат развертывание и развертываемое содержание, есть само абсолютное. Какими бы ни были дальнейшие определения, форма, в которой абсолютное просвечивает (scheint), — это нечто ничтожное, что принимается развертыванием извне и в чем оно приобретает некоторое начало для своих действий. Такого рода определение имеет в абсолютном не свое начало, а только свой конец. Поэтому хотя рассматриваемое развертывание и есть абсолютное действие благодаря своему соотношению с абсолютным, в которое оно возвращается, однако оно таково не по своему исходному пункту, который есть определение, внешнее абсолютному.