Скачать 52.93 Кбайт
Прозрачность зла
Потому-то и смогли создать из нее
синтетического идола. Но сама Чичиолина - разве она не
транссексуальна? Длинные волосы серебристого цвета, литые груди в
форме ложек, идеальные формы надувной куклы, вульгарный эротизм
комиксов или научно-фантастических фильмов, и, в особенности, -
постоянные разговоры на сексуальные темы, которые, впрочем,
никогда не носят извращенного или разнузданного характера,
дозволенные отклонения; словом - идеальная женщина, сидящая перед
розовым телефоном, в сочетании с плотоядной эротической
идеологией, которую, вероятно, не приписала бы себе ни одна
женщина, кроме, конечно, транссексуалки, трансвестита: только они,
как известно, живут преувеличенными символами - плотоядными
символами сексуальности. Чувственная эктоплазма, каковую являет со-
[34]
бой Чичиолина, соединяется здесь с искусственным нитроглицерином
Мадонны или с очарованием Майкла Джексона - этого гермафродита в
стиле Франкенштейна. Все они мутанты, трансвеститы, генетически
вычурные существа, чье эротическое обличье скрывает генетическую
menopedekemmnqr|. Все они - игроки от пола, пере-беж-чики из
одного пола в другой.
Посмотрите на Майкла Джексона. Он одинокий мутант,
предшественник всеобщего и потому величественного смешения рас,
представитель новой расы. Перед сегодняшними детьми нет никаких
преград на пути к обществу смешанных рас: оно - их Вселенная, а
Майкл Джексон предвосхищает то, что они представляют себе как
идеальное будущее. К этому надо добавить, что Майкл Джексон и
переделал свое лицо, и взбил волосы, и осветлил кожу - короче, он
самым тщательным образом создал сам себя. Это превратило его в
невинное, чистое дитя, в искусственный, сказочный двуполый
персонаж, который скорее, чем Христос, способен воцариться в мире
и примирить его, потому что он ценнее, чем дитя-бог: это дитя-
протез, эмбрион всех мыслимых форм мутации, которые, вероятно,
освободят нас от принадлежности к определенной расе и полу.
Можно было бы также говорить и о трансвеститах от эстетики,
символическим представителем которых выступает Энди Вархоль. Как и
[35]
Майкл Джексон, Энди Вархоль - одинокий мутант, предшественник
великолепного универсального смешения искусств, формирования новой
эстетики, вбирающей в себя все существующие виды эстетики. Как и
Джексон, он - совершенно искусственный персонаж, столь же невинный
и чистый гермафродит нового поколения, вариант мистического
протеза и искусственной машины, которая своим совершенством
освобождает нас одновременно и от пола, и от эстетики. Когда Энди
говорит: "Все произведения прекрасны, мне нет надобности выбирать,
ибо все современные произведения стоят друг друга"; когда он
говорит:
"Искусство повсюду, и тем самым оно больше не существует;
весь мир гениален, мир такой, какой он есть, гениален даже в своей
простоте" - никто не может в это поверить. Но он тем самым
представляет конфигурацию современной эстетики, которая являет
собой радикальный агностицизм.
Все мы агностики или трансвеститы от искусства или секса. У
нас нет больше ни эстетических, ни сексуальных убеждений. Мы
исповедуем все убеждения без исключения.
Миф о сексуальной свободе остается живым в многочисленных
формах в реальном мире, а в воображении доминирует именно
транссексуальный миф с присущими ему двуполыми и
гермафродитическими вариантами. После оргии наступает время
маскарада, после желания появляется все то, что уподобляется
эротическому, хаос и транссексуальный беспредел (кич) во всей
своей
[36]
славе. Постмодернистская порнография, если можно так выразиться,
где сексуальность теряется в театральных излишествах своей
двусмысленности. Вещи очень изменились с тех пор, как секс и
политика составляли часть одного и того же разрушительного плана:
если Чичиолина может быть сегодня избрана депутатом итальянского
парламента, то именно потому, что транссексуальность и
трансполитика объединяются в одном и том же ироничном безразличии.
Такой результат - немыслимый всего несколько лет назад -
свидетельствует о том, что не только сексуальная, но и
политическая культура перешла на сторону маскарада.
Эта стратегия изгнания телесного посредством символов секса,
изгнание желания посредством его преувеличенных демонстраций
является более эффективной, чем стратегия доброго старого
подавления путем запрета. Однако в отличие от стратегии запрета
qrp`rech~ изгнания испытывают на себе все без исключения;
становится непонятным, кто же в конце концов от нее выигрывает.
Образ жизни трансвестита стал самой основой наших действий, даже
тех, что направлены на поиск подлинности и различий.
синтетического идола. Но сама Чичиолина - разве она не
транссексуальна? Длинные волосы серебристого цвета, литые груди в
форме ложек, идеальные формы надувной куклы, вульгарный эротизм
комиксов или научно-фантастических фильмов, и, в особенности, -
постоянные разговоры на сексуальные темы, которые, впрочем,
никогда не носят извращенного или разнузданного характера,
дозволенные отклонения; словом - идеальная женщина, сидящая перед
розовым телефоном, в сочетании с плотоядной эротической
идеологией, которую, вероятно, не приписала бы себе ни одна
женщина, кроме, конечно, транссексуалки, трансвестита: только они,
как известно, живут преувеличенными символами - плотоядными
символами сексуальности. Чувственная эктоплазма, каковую являет со-
[34]
бой Чичиолина, соединяется здесь с искусственным нитроглицерином
Мадонны или с очарованием Майкла Джексона - этого гермафродита в
стиле Франкенштейна. Все они мутанты, трансвеститы, генетически
вычурные существа, чье эротическое обличье скрывает генетическую
menopedekemmnqr|. Все они - игроки от пола, пере-беж-чики из
одного пола в другой.
Посмотрите на Майкла Джексона. Он одинокий мутант,
предшественник всеобщего и потому величественного смешения рас,
представитель новой расы. Перед сегодняшними детьми нет никаких
преград на пути к обществу смешанных рас: оно - их Вселенная, а
Майкл Джексон предвосхищает то, что они представляют себе как
идеальное будущее. К этому надо добавить, что Майкл Джексон и
переделал свое лицо, и взбил волосы, и осветлил кожу - короче, он
самым тщательным образом создал сам себя. Это превратило его в
невинное, чистое дитя, в искусственный, сказочный двуполый
персонаж, который скорее, чем Христос, способен воцариться в мире
и примирить его, потому что он ценнее, чем дитя-бог: это дитя-
протез, эмбрион всех мыслимых форм мутации, которые, вероятно,
освободят нас от принадлежности к определенной расе и полу.
Можно было бы также говорить и о трансвеститах от эстетики,
символическим представителем которых выступает Энди Вархоль. Как и
[35]
Майкл Джексон, Энди Вархоль - одинокий мутант, предшественник
великолепного универсального смешения искусств, формирования новой
эстетики, вбирающей в себя все существующие виды эстетики. Как и
Джексон, он - совершенно искусственный персонаж, столь же невинный
и чистый гермафродит нового поколения, вариант мистического
протеза и искусственной машины, которая своим совершенством
освобождает нас одновременно и от пола, и от эстетики. Когда Энди
говорит: "Все произведения прекрасны, мне нет надобности выбирать,
ибо все современные произведения стоят друг друга"; когда он
говорит:
"Искусство повсюду, и тем самым оно больше не существует;
весь мир гениален, мир такой, какой он есть, гениален даже в своей
простоте" - никто не может в это поверить. Но он тем самым
представляет конфигурацию современной эстетики, которая являет
собой радикальный агностицизм.
Все мы агностики или трансвеститы от искусства или секса. У
нас нет больше ни эстетических, ни сексуальных убеждений. Мы
исповедуем все убеждения без исключения.
Миф о сексуальной свободе остается живым в многочисленных
формах в реальном мире, а в воображении доминирует именно
транссексуальный миф с присущими ему двуполыми и
гермафродитическими вариантами. После оргии наступает время
маскарада, после желания появляется все то, что уподобляется
эротическому, хаос и транссексуальный беспредел (кич) во всей
своей
[36]
славе. Постмодернистская порнография, если можно так выразиться,
где сексуальность теряется в театральных излишествах своей
двусмысленности. Вещи очень изменились с тех пор, как секс и
политика составляли часть одного и того же разрушительного плана:
если Чичиолина может быть сегодня избрана депутатом итальянского
парламента, то именно потому, что транссексуальность и
трансполитика объединяются в одном и том же ироничном безразличии.
Такой результат - немыслимый всего несколько лет назад -
свидетельствует о том, что не только сексуальная, но и
политическая культура перешла на сторону маскарада.
Эта стратегия изгнания телесного посредством символов секса,
изгнание желания посредством его преувеличенных демонстраций
является более эффективной, чем стратегия доброго старого
подавления путем запрета. Однако в отличие от стратегии запрета
qrp`rech~ изгнания испытывают на себе все без исключения;
становится непонятным, кто же в конце концов от нее выигрывает.
Образ жизни трансвестита стал самой основой наших действий, даже
тех, что направлены на поиск подлинности и различий.
|
|