| Авторы: |
Бодрийяр Жан |
Прозрачность зла
ЖАН БОДРИЙЯР
ПРОЗРАЧНОСТЬ ЗЛА
Перевод Л.Любарской, Е.Марковской
М.: Добросвет, 2000
В квадратных скобках [] номер страницы.
Номер страницы предшествует странице.
В круглых скобках () номера подстраничных примечаний автора.
СОДЕРЖАНИЕ
После Оргии
Трансэстетика
Транссексуальность
Трансэкономика
Судьбоносные события
Операционная белизна
Ксерокс и бесконечность
Профилактика и вирулентность
Побуждение и отторжение
Зеркало терроризма
Куда же проникло зло?
"Некроспектива"
Судьба энергии
Теорема о проклятой стороне вещей
РАДИКАЛЬНОЕ ИЗВРАЩЕНИЕ
Ад того же самого
Мелодрама различия
Непримиримость
Радикальная экзотика
"Преследование в Венеции"
Вирусное гостеприимство
Отклонение желаний
Объект как странный аттрактор
[6]
Коль скоро мир движется к бредовому положению вещей, и мы
должны смещаться к бредовой точке зрения.
Лучше погибнуть от крайностей, чем от отчаянья.
[7]
ПОСЛЕ ОРГИИ
Если бы мне надо было дать название современному положению
вещей, я сказал бы, что это - состояние после оргии. Оргия - это
каждый взрывной момент в современном мире, это момент освобождения
в какой бы то ни было сфере. Освобождения политического и
сексуального, освобождения сил производительных и разрушительных,
освобождения женщины и ребенка, освобождения бессознательных
hlosk|qnb, освобождения искусства. И вознесения всех мистерий и
антимистерий. Это была всеобъемлющая оргия материального,
рационального, сексуального, критического и антикритического,
оргия всего, что связано с ростом и болезнями роста. Мы прошли
всеми путями производства и скрытого сверхпроизводства предметов,
символов, посланий, идеологий, наслаждений. Сегодня игра окончена
- все освобождено. И все мы задаем себе главный вопрос: что делать
теперь, после оргии?
[8]
Нам остается лишь изображать оргию и освобождение,
притворяться, что ускорив шаг, мы идем в том же направлении. На
самом же деле мы спешим в пустоту, потому что все конечные цели
освобождения остались позади, нас неотступно преследует и мучает
предвосхищение всех результатов, априорное знание всех знаков,
форм и желаний.
Но что же нам все-таки делать? Мы находимся в состоянии
лицедейства и не способны ни на что, кроме как заново разыграть
спектакль по некогда написанному в действительности или в
воображении сценарию. Это состояние, когда все утопии обрели
реальные очертания, и парадокс состоит в том, что мы должны
продолжать жить так, как будто этого не было. Но так как утопии
все же стали реальностью, мы не можем больше тешить себя надеждой,
что нам еще предстоит дать им жизнь. Все что нам остается -
тщетные притворные попытки породить какую-то жизнь помимо той,
которая уже существует. Мы живем в постоянном воспроизведении
идеалов, фантазмов, образов, мечтаний, которые уже присутствуют
рядом с нами и которые нам, в нашей роковой безучастности,
необходимо возрождать снова и снова.
В сущности всюду имела место революция, но она проходила не
так, как мы себе это представляем. Все, что высвобождалось,
получало свободу для того, чтобы, выйдя на орбиту, начать
вращение. Слегка уклонившись, можно сказать, что неотвра-
[9]
тимой конечной целью каждого освобождения является поддержание и
питание сетей. Все, что освобождается, неизбежно подвергается
бесконечным замещениям и, тем самым, возрастающей неопределенности
и непостоянству.
Ничто (даже Бог) не исчезает более, достигнув своего конца
или смерти; исчезновение происходит из-за размножения, заражения,
насыщения и прозрачности, изнурения и истребления, из-за эпидемии
притворства, перехода во вторичное, притворное существование. Нет
больше фатальной формы исчезновения, есть лишь частичный распад
как форма рассеяния.
Ничто более не отражается в своем истинном виде ни в зеркале,
ни в пропасти, которая являет собой ни что иное, как раздвоение
сознания к бесконечности. Логика вирусного рассеяния сетей уже не
есть логика ценности или равноценности. Нет больше революции -
есть лишь непрерывное вращение, закрученность спирали ценностей.
Одновременно существующие центростремительная сила и удаленность
всех систем от центра, внутренний метастаз и лихорадочное
стремление к самоотравлению заставляют системы выйти за
собственные границы, превзойти собственную логику, но не в
тавтологическом смысле, а в росте могущества и фантастическом
увеличении потенциала, таящего в себе их гибель.
Все эти перипетии приводят нас к истокам и предназначению
ценности. Ранее, испытывая смутное желание создать классификацию
ценно-
[10]
стей, я выстроил некую трилогию: начальная стадия, когда
существовали повседневные, бытовые ценности; рыночная стадия,
когда ценность выступает как средство обмена; структурная стадия,
когда появляется ценность-символ.
ПРОЗРАЧНОСТЬ ЗЛА
Перевод Л.Любарской, Е.Марковской
М.: Добросвет, 2000
В квадратных скобках [] номер страницы.
Номер страницы предшествует странице.
В круглых скобках () номера подстраничных примечаний автора.
СОДЕРЖАНИЕ
После Оргии
Трансэстетика
Транссексуальность
Трансэкономика
Судьбоносные события
Операционная белизна
Ксерокс и бесконечность
Профилактика и вирулентность
Побуждение и отторжение
Зеркало терроризма
Куда же проникло зло?
"Некроспектива"
Судьба энергии
Теорема о проклятой стороне вещей
РАДИКАЛЬНОЕ ИЗВРАЩЕНИЕ
Ад того же самого
Мелодрама различия
Непримиримость
Радикальная экзотика
"Преследование в Венеции"
Вирусное гостеприимство
Отклонение желаний
Объект как странный аттрактор
[6]
Коль скоро мир движется к бредовому положению вещей, и мы
должны смещаться к бредовой точке зрения.
Лучше погибнуть от крайностей, чем от отчаянья.
[7]
ПОСЛЕ ОРГИИ
Если бы мне надо было дать название современному положению
вещей, я сказал бы, что это - состояние после оргии. Оргия - это
каждый взрывной момент в современном мире, это момент освобождения
в какой бы то ни было сфере. Освобождения политического и
сексуального, освобождения сил производительных и разрушительных,
освобождения женщины и ребенка, освобождения бессознательных
hlosk|qnb, освобождения искусства. И вознесения всех мистерий и
антимистерий. Это была всеобъемлющая оргия материального,
рационального, сексуального, критического и антикритического,
оргия всего, что связано с ростом и болезнями роста. Мы прошли
всеми путями производства и скрытого сверхпроизводства предметов,
символов, посланий, идеологий, наслаждений. Сегодня игра окончена
- все освобождено. И все мы задаем себе главный вопрос: что делать
теперь, после оргии?
[8]
Нам остается лишь изображать оргию и освобождение,
притворяться, что ускорив шаг, мы идем в том же направлении. На
самом же деле мы спешим в пустоту, потому что все конечные цели
освобождения остались позади, нас неотступно преследует и мучает
предвосхищение всех результатов, априорное знание всех знаков,
форм и желаний.
Но что же нам все-таки делать? Мы находимся в состоянии
лицедейства и не способны ни на что, кроме как заново разыграть
спектакль по некогда написанному в действительности или в
воображении сценарию. Это состояние, когда все утопии обрели
реальные очертания, и парадокс состоит в том, что мы должны
продолжать жить так, как будто этого не было. Но так как утопии
все же стали реальностью, мы не можем больше тешить себя надеждой,
что нам еще предстоит дать им жизнь. Все что нам остается -
тщетные притворные попытки породить какую-то жизнь помимо той,
которая уже существует. Мы живем в постоянном воспроизведении
идеалов, фантазмов, образов, мечтаний, которые уже присутствуют
рядом с нами и которые нам, в нашей роковой безучастности,
необходимо возрождать снова и снова.
В сущности всюду имела место революция, но она проходила не
так, как мы себе это представляем. Все, что высвобождалось,
получало свободу для того, чтобы, выйдя на орбиту, начать
вращение. Слегка уклонившись, можно сказать, что неотвра-
[9]
тимой конечной целью каждого освобождения является поддержание и
питание сетей. Все, что освобождается, неизбежно подвергается
бесконечным замещениям и, тем самым, возрастающей неопределенности
и непостоянству.
Ничто (даже Бог) не исчезает более, достигнув своего конца
или смерти; исчезновение происходит из-за размножения, заражения,
насыщения и прозрачности, изнурения и истребления, из-за эпидемии
притворства, перехода во вторичное, притворное существование. Нет
больше фатальной формы исчезновения, есть лишь частичный распад
как форма рассеяния.
Ничто более не отражается в своем истинном виде ни в зеркале,
ни в пропасти, которая являет собой ни что иное, как раздвоение
сознания к бесконечности. Логика вирусного рассеяния сетей уже не
есть логика ценности или равноценности. Нет больше революции -
есть лишь непрерывное вращение, закрученность спирали ценностей.
Одновременно существующие центростремительная сила и удаленность
всех систем от центра, внутренний метастаз и лихорадочное
стремление к самоотравлению заставляют системы выйти за
собственные границы, превзойти собственную логику, но не в
тавтологическом смысле, а в росте могущества и фантастическом
увеличении потенциала, таящего в себе их гибель.
Все эти перипетии приводят нас к истокам и предназначению
ценности. Ранее, испытывая смутное желание создать классификацию
ценно-
[10]
стей, я выстроил некую трилогию: начальная стадия, когда
существовали повседневные, бытовые ценности; рыночная стадия,
когда ценность выступает как средство обмена; структурная стадия,
когда появляется ценность-символ.
|
|