Эти ритуалы дают людям уверенность. Другими словами, традиционная культура предоставляет несколько хороших альтернатив. И основной вопрос – в эстетике, то есть, что вы сочтете наиболее подходящим, с точки зрения мастерства, именно в этой ситуации?

Джон: С точки зрения жителя Запада, особенно американца, это воспринимается как ограничения в поведении. «Почему я должен поступать только так? Кто сказал?» Но помните, что внутри ритуала действует принцип энтропии. Это важный элемент конструкции: на каких логических уровнях вам необходима стабильность, а на каких – энтропия?

Женщина: Мой вопрос таков: не происходит ли нечто прямо противоположное в нашей культуре, в которой так много альтернатив и можно делать все, что угодно? Ведь в ней так трудно получить подобную уверенность. И тот, кто нарушает общепринятые правила, усиливающие неуверенность, часто становится лицом нежелательным, потому что привлекает внимание к тому, что было утрачено.

Джон: Это звучит как словесное описание моего личного опыта – я сам часто делал то, что казалось мне творческим актом, но вызывало страдания всех окружающих, которые были отнюдь не рады перспективе учесть другую точку зрения. И в то же время, я не соглашался с позицией, которая казалась мне неуважительной по отношению к вовлеченным в ситуацию людям.

Джуди: «Я – творческая личность, ты – покладистый, а он – чудак!»

Джон: Теперь, независимо от того, хватает ли мне уверенности, я в этом не уверен.

Джуди: Ты был неуверен?

Джон: Бывало. Довольно долго это было моей проблемой – вместе с застенчивостью. Итак, в нашем обществе вы не обязательно получаете подтверждения от внешнего мира – но в культуре вы их получаете.

Патрисия: Я думаю, что моя перспектива слегка отличается. Вот идея, к которой я все время возвращаюсь: у каждого из нас есть собственные символы, как у этой женщины, разбирающей листья. И эти символы о чем-то сигнализируют. Проблема в том, что эти символы – наши собственные, и поэтому приходится тратить уйму времени, отсылая их другим людям, и они не всегда правильно их понимают, и мы тоже постоянно пытаемся интерпретировать символы, которые получаем от других людей.

Джон: Нет ли среди ваших близких друзей супружеской пары, где муж и жена – выходцы из разных культур? Это очень поучительно. Например, в стрессовой ситуации англичанин или англичанка будут вести себя подчеркнуто вежливо, чтобы не усугублять и без того сложную, напряженную ситуацию. Но если вы выросли в средиземноморской культуре, для вас такое поведение – недвусмысленный знак разрыва отношений. Но когда англичанин демонстрирует вам подобную любезность, для него нет ничего более далекого от такого намерения. Для него это способ сказать: «Ситуация стала настолько сложной, что я не знаю, что делать, чтобы уменьшить напряжение, кроме как стать вежливым и надеяться, что время и благожелательность обеих сторон помогут нам достойно преодолеть трудности». В средиземноморской культуре это было бы истолковано как недостаток преданности – сигнал, что отношения закончены.

Хосе: Я подумал об играх, в которые мы играем, особенно о детских играх. У них есть свое назначение.

Джон: Давайте снова вернемся в тропический лес. На лагерной стоянке есть специальное место, и это самое важное место на стоянке – место, где играют дети. Примерно с двухлетнего возраста и до половой зрелости дети собираются в бопи, так это называется, и играют. И если вы очень внимательно наблюдаете за их играми, как делал Колин Турнбулл в течение двух лет, когда жил с этими людьми, вы обнаружите некоторые удивительные вещи. В этой культуре целостность охотничьей группы – высшая ценность. И это совершенно оправдано, потому что без этого вы умрете – чтобы добиться успеха только на уровне питания и выживания, необходимы определенные равновесие и размер охотничьей группы.

У детей есть игра, когда они начинают карабкаться на молодое деревце, скажем высотой метров в 10. И по мере того, как они влезают на это деревце, оно начинает гнуться, пока до земли не останется два или три фута. И вот, с десяток ребятишек успешно двигаются все вместе в рамке сотрудничества, сгибая это молодое деревце, чтобы с него можно было легко спрыгнуть. Дети все вместе висят на деревце и поют песенку, и с определенными словами песенки все они одновременно прыгают вниз.

Джуди: Между прочим, у БаМбути одно и то же слово обозначает любовные ласки, танец и эту детскую игру.

Джон: И когда я впервые наткнулся на этот пример, то подумал: «А откуда я получал в детстве подобный опыт сотрудничества?»

Джуди: Что они думают, как реагируют, если ребенок решит: «А что, если я полезу на это дерево, и буду петь эту глупую песенку, и в этой суматохе все вдруг возьмут, да и спрыгнут раньше меня?» (смех).

Джон: Важный пример сотрудничества ребенку показывает окружающий мир, а не другие дети. Этот ребенок взлетает в воздух и приземляется где-то посреди леса. И когда мы с Джуди впервые обсуждали этот блестящий пример, то сразу же подумали: «Почему бы не внести эту игру в наше общество?» Ведь нам придется немало потрудиться, чтобы найти ситуации, показывающие нашим детям, что такое сотрудничество.